— Доложу Государственному комитету обороны ваши соображения, — проговорил начальник Генштаба и, помолчав, добавил: — Война Японии будет объявлена заблаговременно. В этих условиях внезапность исключается. Но необходимо быть готовым ко всяким неожиданностям. Японскому командованию необходимо преподнести сюрприз, которого оно не ожидало бы. Что-нибудь не похожее на Порт-Артур! В этом гарантия успеха. Это Комитет обороны возлагает на вас, товарищ Василевский!

— Приказ Верховного главнокомандования будет выполнен! — коротко доложил Василевский.

Через месяц Генеральный штаб окончил разработку плана советско-японской войны, а еще через неделю полковник Курочкин был назначен в оперативную группу Главкома дальневосточных войск и выехал в Хабаровск. Он не старался предугадать, как будет развиваться война в Маньчжурии, но был убежден, что дни японской военщины сочтены.

* * *

На Восток шли эшелоны с войсками. К границам Маньчжурии подтягивались не резервные части, а прославленные дивизии, прошедшие с боями от Волги до Шпреи.

Войска ехали со всем своим громоздким, но обжитым в боях хозяйством. На платформах возвышались укутанные брезентами «катюши», самоходные орудия, дальнобойные пушки, комфортабельные штабные автобусы, автомашины с буксировочными тросами и тюками фашин для прокладки дорог по болоту. Рядом с дымившими на площадках кухнях в вагонах откармливался полученный на убой, но сохраненный на всякий случай скот.

Из теплушек пробивались лихие переборы баянов, мелкая дробь каблуков, удалые песни о боях и походах. Молодцеватые, увешанные орденами и медалями, бойцы, казалось, не боялись ни бога, ни черта. Были тут дальневосточники, дравшиеся под Москвой и на Волге, кубанские казаки, прошагавшие по столицам Европы, москвичи и ленинградцы, осаждавшие Кенигсберг, украинцы и сибиряки, штурмовавшие Берлин. Со стороны казалось, что эти бесшабашные, чубатые хлопцы всю свою жизнь провели в походах, и война стала для них обычным занятием.

В классных вагонах, коротая многочасовые перегоны, офицеры играли в преферанс, пили трофейное вино, любовались экзотикой Востока и сожалели, что не довелось побывать на «похоронах» Гитлера.

Выгрузившись из вагонов на каком-нибудь глухом полустанке, части уходили к границе и сразу исчезали, словно поглощали их дебри Дальнего Востока. На новом месте войска чувствовали себя домовито, устраивались обстоятельно, по-хозяйски. Днем бойцы «изучали противника» и ползали по болотам «взглянуть на живого самурая», ночью долбили окопы и на выстрелы с японских сопок, не задумываясь, отвечали тем же.

Офицеры знакомились с организацией. Квантунской армии, учили японский язык, любили краткие распоряжения, со снисхождением относились к дальневосточникам и требовательными были к своим фронтовым товарищам…

* * *

Развертывание армии и размещение войск в предбоевом порядке отнимало у генерала Савельева все время, и он почти не появлялся в штабе. О его перемещениях вдоль фронта адъютант сообщал начальнику штаба, и тот каждый вечер докладывал командарму все поступившие из штаба фронта распоряжения на новом месте. К такому порядку привыкли, считали его обычным.

В одну из очередных встреч начальник Штаба передал Георгию Владимировичу просьбу генерала Смолянинова — срочно прибыть в штаб. Командарм был не только удивлен этим, но и обеспокоен и поэтому выехал без промедления. В штаб добрался он в полночь, но член Военного Совета ожидал в своем кабинете. Его вид встревожил Савельева. Слишком хорошо он знал Виктора Борисовича, чтобы не понять, что случилось что-то серьезное и непоправимое. За эти годы совместной службы они стали друг для друга больше, чем командующий и член Военного Совета. Сейчас Смолянинов выглядел так, точно перенес тяжелый сердечный приступ.

Что случилось? — спросил Савельев, здороваясь с Виктором. Борисовичем.

— Важные новости, Георгий Владимирович. Садись! — предложил Смолянинов, пересаживаясь на диван. — Меня сегодня вызывал член Военного Совета фронта…

— Как же ты успел обернуться? — изумился командарм.

— Не в Хабаровск. У нас уже новое начальство. — Заметив недоуменный взгляд Савельева, пояснил: — Дальневосточный фронт расформировывается. Будет три фронта. Наша армия включена в состав Первого Дальневосточного, штаб в Уссурийске. Кроме нас, в него войдут: Пятая, Двадцать пятая, Тридцать пятая армии и Пятый механизированный корпус…

— Солидно! — довольно воскликнул Савельев. — Кто назначен командующим фронта?

— Генерал-полковник Максимов.

— Что-то не слышал такого, — удивился Георгий Владимирович.

Смолянинов долго молчал. Казалось, он не решался высказать главного, ради чего потревожил Савельева. Потом как бы без всякой связи объявил:

— Командующих Пятой и Двадцать пятой армиями заменили, — он назвал фамилии двух вновь назначенных широко известных по фронтовым операциям генералов. — Командарму Пять предложили должность начальника оперативного отдела, армии, второму — начальника штаба армии.