Клавдия испуганно взглянула на безмолвные враждебные вершины сопок и попятилась к самолету. Вдруг она увидела Рощина. Он стоял поодаль от носилок, опершись на крыло самолета. Его взгляд неподвижно остановился на Сергеевой. Он остался в том же положении и после того, как носилки погрузили в самолет.

Огурцова подошла к майору и тихо тронула за рукав.

— А Клава, — вяло проговорил Рощин, словно они только что виделись. — Вы что здесь делаете? — после небольшой паузы спросил он.

Клавдия поняла, что Рощину не нужен ее ответ, и промолчала. Постояв еще некоторое время, словно собираясь с мыслями, Рощин обернулся к Огурцовой.

— Вы как сюда попали? — снова спросил он.

— Прилетела этим самолетом.

— И снова улетаете?

— Да, — тихо ответила Клавдия.

— Тогда прощай, Клава, — заторопился он, взглянув на часы. — Наших разведчиков видели?

— Никого я не видела, — проговорила Клавдия, глядя в глаза Рощину. — Не хочешь и минуты поговорить? — дрогнувшими губами спросила она.

— В разведку ухожу, — виновато проговорил майор.

— В разведку? — тревожно переспросила Огурцова, подняв на него влажные глаза. — A-а, холодно! — вздрогнула она всем телом. И вдруг, рыдающе всхлипнув, зашептала торопливо, сбивчиво: — Анатолий, ты прости… Я знаю, тебе тяжело… Не убивайся так… Ничего не поправишь, только себе навредишь… Какой бы ты ни был… Ох, да что же это со мной? — провела она рукой по бледному лицу.

— Успокойся, Клава, — хмуро проговорил Рощин, пожимая ее руки. — Со мной до смерти ничего не случится, — жалко усмехнулся он.

Клавдия видела, как Рощин подошел к стоявшей на дороге танкетке и вспрыгнул на ее башню. Оглянувшись на самолет, он скрылся в люке. О ней он, казалось, уже забыл.

«Объяснилась второй раз», — горько подумала Клавдия, провожая взглядом катившийся по дороге клуб пыли.

Глава пятая

1

На заре, 11 августа подразделения полковника Орехова начали наступление на Мулин. По Чангулинскому урочищу к этому городу проходит только одна дорога: узкий, избитый проселок с бесчисленными ветхими мостами, которые японцы успели взорвать или минировать. Оставив проселок в стороне, полковник двинул части дивизии тремя боевыми колоннами по тайге. Вместе со стрелковыми подразделениями шла полковая дивизионная и армейская артиллерия. Впереди двигался приданный танковый батальон с десантом в полторы сотни бойцов.

Батальон с ходу прорвался на правый берег реки Хадахэ и вышел к Мулину. Но здесь он напоролся на шквальный огонь японцев. Впереди, по Мулинскому хребту, сопки брызнули огнем, несмолкаемым грохотом и треском. Сейчас же позади гулко прокатился взрыв, подняв к небу развороченные опоры моста, комья земли, тучи пыли и черного дыма. Десант оказался замкнутым на четырехкилометровом клочке междуречья: впереди — укрепления и река Мулинхэ, позади — взорванный через Хадахэ мост, по сторонам — стиснутая сопками, не проходимая для танков, заболоченная долина.

Облако едкого дыма и пыли накатилось на дорогу и скрыло колонну. Бойцы десанта горохом посыпались с брони и залегли длинной цепью в кюветах по обе стороны дороги. Прикрывая стрелков, танковый батальон наскоро перестроился и занял круговую оборону. Не успело растаять облако пыли, зашлепали о неподатливую броню танков японские снаряды, брызнули искрами бронебойные пули. Слева, в болотных зарослях, показались цепи японцев. Они наступали, прикрываясь выступавшими кочками, вымахавшей по пояс осокой, редкими бугорками. С хребта Их прикрывали ураганным огнем.

Из-за небольшого пригорка на рысях выскочили два расчета, выкатывая противотанковые орудия на прямую наводку.

Головной танк обеспокоенно повел стальным хоботом в сторону пригорка и дважды густо и угрожающе рявкнул соткой. К японским позициям метнулась черная тень, огненный вихрь расшвырял по сторонам обломки орудий и боевые расчеты.

Десант не отвечал ни единым выстрелом: по цепи прокатилось:

— Подпустить на сто метров!

Молчали и танки. Только орудие командирского танка неторопливо ухало по амбразурам дотов.

Японские цепи подползли к расчищенной придорожной охранной полосе. Низко пригибаясь, они ринулись к дороге. Уже хорошо были видны осатанелые, с диким оскалом лица солдат, выпученные немигающие глаза. Кто-то не выдержал, вспрыгнул на колени и, взмахнув гранатой, отвел душу высоко и зло: «А-а-а, м-а-ть…» За разрывом не долетевшей к японцам гранаты воздух разорвал оглушительный грохот, в гуще наступающих цепей взметнулись огненно-бурые столбы разрывов фугасных гранат.

Бежавший впереди офицер, словно в безумной пляске, высоко подпрыгнул с поднятой шашкой, широко взмахнул руками и опрокинулся навзничь. В воздухе холодно блеснул его далеко отброшенный меч.