— Кто приказал перенести огонь? — сердито, выкрикнул Орехов, потянув за рукав пританцовывавшего около радиста командующего артиллерией. Но взглянув на его ошеломленное лицо, комдив понял, что ошибся. На хребет медленно выполз танк и, словно изумленный баталией в долине, остановился. На нем, не замечая пуль, около башни стоял офицер.

— Свирин! — вскрикнул начальник политотдела, опуская бинокль.

— Орел! — восхищенно выдохнул командующий артиллерией.

— Этот орел после войны отсидит десять суток под арестом! — проговорил Орехов, пряча глаза от иронического взгляда начальника политотдела.

* * *

Генерал Сато находился на командном пункте дивизии «Каменное сердце». Командующего беспокоил исход сражения. От него зависела судьба не только армии, но всего Первого фронта. Мулинско-Муданьцзянское направление являлось воротами к стратегическим районам Маньчжурии. Третьи сутки, неся колоссальные потери, его армия отходила вглубь Маньчжурии. Этот отход не был подчинен никакому общему замыслу и походил на паническое бегство. Не имея перед собой цели, командиры соединений под натиском русских отводили свои войска по случайным направлениям и маршрутам. Оставляемые для прикрытия заслоны гибли до последнего солдата или оставались в тылу советских войск. Штаб фронта упорно молчал, связь с соединениями армии нарушилась. К исходу 10 августа части армии перемешались, и ни один командир дивизии не мог точно доложить о месте и состоянии своих войск.

Поняв безумство этого «маневра обреченности», Сато решил действовать на свой риск. Чтобы вывести армию из-под удара советских войск и подчинить ее действия какому-то плану, в ночь на 11 августа генерал двинул предназначавшуюся для вступления во Владивосток дивизию «Каменное сердце» на заранее подготовленный по берегу Хадахэ Мулинско-Лишучженьский рубеж обороны. На нем Сато решил ценою императорской дивизии задержать противника на несколько дней, чтобы стянуть силы и подготовиться для контрманевра. По данным разведки, подход советских войск к этому рубежу можно было ожидать не ранее 12 августа, но уже с рассветом 11 августа командир дивизии «Каменное сердце» генерал Масадзи донес, что его войска не успели выйти на рубеж реки Хадахэ и вынуждены были вступить в бой с русскими танковыми десантами на линии Мацяохэ, Мулин, Лишучжень.

— Откуда они могли там взяться? — выкрикнул Сато, забарабанив в приливе негодования кулаками по столу.

Не спавший все эти ночи начальник штаба генерал-майор Ковагоя тупо смотрел воспаленными глазами на своего командующего. Его мучил тот же вопрос. От Мулина до Муданьцзяна всего восемьдесят километров. При таком темпе продвижения уже через пару дней русских можно ожидать под Муданьцзяном.

— О-о, небо! — непроизвольно выдохнул генерал Ковагоя, напуганный собственной логикой. «Он совершенно потерял самообладание», — недовольно подумал Сато.

— Я выеду к генералу Масадзи, — проговорил командующий, складывая карту. — Немедленно направьте в район Мулина и Лишучженя авиаразведку… Сейчас примите ванну и ложитесь отдыхать… Результаты разведки прикажите доложить мне по радио на командный пункт дивизии…

Когда генерал Сато уже сел в машину, к нему подбежал запыленный и измятый офицер штаба фронта и подал весьма срочный пакет. Не оставляя машины, Сато вскрыл конверт. В нем оказался оперативный приказ фронта:

«Командующему Пятой армией к исходу 11 августа отвести войска на тыловой оборонительный рубеж по берегу реки Муданьцзян. На этом рубеже закрепиться и жесткой обороной остановить противника. Передовые отряды по одному полку с артиллерией и танками от каждой дивизии иметь на рубеже Лишучжень, Мулин, Мацяохэ, Цзюдуннин».

Приказ фронта обрадовал Сато. В нем чувствовалось стремление подчинить действия войск единой цели. Потеряв территорию, они могут возвратить инициативу. Командующего даже не огорчило то, что вместо передовых отрядов он выдвинул лучшую дивизию. От ее стойкости зависит успех всей операции.

Не отдав никаких дополнительных распоряжений, Сато выехал в Мулин. На половине пути ему встретились отходящие войска. Они следовали в беспорядке вдоль железной дороги, по шоссе. Перемещались автомашины, люди, повозки, орудия. Никто из солдат и унтер-офицеров не мог ему доложить, где их командиры.

На командный пункт дивизии «Каменное сердце» Сато попал в тот момент, когда генерал Масадзи с несколько озадаченным видом вертел в руках радиоперехват предупреждения штаба генерала Савельева.

Скользнув взглядом по тексту, командующий поднял сверкнувшие глаза на командира дивизии.

— Выдача оперативного замысла противнику является предательством, — со сдерживаемой яростью проговорил он.

Масадзи, словно от пощечины, вздернул головой и на какое-то время закрыл глаза.

— Я не могу больше командовать дивизией…

— Генерал Масадзи, вы не имеете права оставлять ее сейчас, — уже угрожающе проговорил Сато, изорвав радиоперехват на мелкие куски. — В каких районах ваши войска вошли в соприкосновение с частями противника?

Командир дивизии молча подал ему переданные из штаба армии сведения авиаразведки: «Противник крупными силами форсирует Хадахэ в квадрате 1842, 2242, Мулинхэ — 9628», — прочел Сато.

— На флангах?

— Противник остановлен на рубеже Мацяохэ Сто двадцать четвертой дивизией.