— Трудное дело, — неуверенно отозвалась Клавдия. — Давайте его в шестую палатку…

— Вот второй красавец! — прервал ее фельдшер, указывая на вылезшего из машины бойца.

Мельком взглянув на него, Клавдия вскрикнула и попятилась к палатке.

— Не узнаешь? — недружелюбно спросил Петр, приняв ее испуг за желание уйти. — Варов!..

— Варов! — прошептала Огурцова. — Ты что?

— Майора Бурлова привез, — чуть слышно отозвался Петр. — Помоги, чтобы его первым к врачу… Помоги, ты же была когда-то в батарее…

— А где он? — оправившись от испуга, спросила Клавдия.

— Вот, на носилках.

— Это — Бурлов? — усомнилась Огурцова. В ее глазах стоял ужас. — Я сейчас! — заторопилась она к палатке.

Через час Федору Ильичу ампутировали ногу до колена.

8

Здравый рассудок подсказывал генералу Сато, что армия находится накануне катастрофы. Войска не только не смогли выполнить его приказ — сбросить советские части в реку Муданьцзян, но были сами сбиты с предмостных позиций и отошли. Две русские армии о утра ворвались с севера и востока в Муданьцзян и отбросили фронт на улицы города.

На левом фланге, в Боли, совсем неожиданно капитулировала Первая пехотная дивизия императора Пу И и оголила три километра фронта. Двадцать вторая бригада войск Маньчжоу-Го потеряла половину состава, снялась с позиции и скрылась где-то в глухих болотах. Его собственная, армия потеряла двадцать шесть тысяч убитыми и пленными. Даже отборные войска гвардии потеряли веру в возможность сопротивления.

Вопреки всякой военной логике, Приморские войска нанесли непредвиденный удар в направлении на Гирин. Этот маневр создал угрозу окружения всей группировки подчиненных Сато войск.

Так совершенно неожиданно окончился день активного контрманевра.

Еще вчера генерал питал надежду, если не на приостановление, то на замедление продвижения советских войск. Причиной этому, казалось, должен послужить «дипломатический шар», пущенный правительством о капитуляции. Но… этого не случилось.

Сато снова придвинул к себе лежавшую на столе запись радиоперехвата разъяснения генерального штаба Советской Армии.

«Сделанное императором Японии 14 августа сообщение о капитуляции Японии является только общей декларацией о безоговорочной капитуляции. Приказ вооруженным силам о прекращении боевых действий еще не отдан, и японские вооруженные силы по-прежнему продолжают сопротивление. Следовательно, действительной капитуляции вооруженных сил Японии еще нет.

Капитуляцию вооруженных сил Японии можно считать только с того момента, когда японским императором будет дан приказ своим вооруженным силам прекратить боевые действия и сложить оружие и когда этот приказ будет практически выполняться.

Ввиду изложенного Вооруженные Силы Советского Союза на Дальнем Востоке будут продолжать наступательные операции против Японии».

Да! Это значительно сузило круг надежд. Сейчас выбор был прост, но… убийственен. Ему — генералу Сато — предлагали либо поднять белый флаг и сдаться на милость победителя, либо завтра-послезавтра быть окончательно разгромленным. Исход один!

Начальник штаба, трусливый и слабый генерал-майор Ковагоя, сегодня решительно высказался за капитуляцию и устранился от своих обязанностей. Сато мог его расстрелять, но что это изменит? Как военачальник, он не думал больше ни о каких контрмерах и находил капитуляцию логическим концом этой неумной и сумбурной кампании. Как присягавший императору офицер, что он должен стоять до его же повеления.

Придя к такому заключению, генерал приказал остаткам своих войск провести церемонию сожжения своих знамен, прекратить бои за Муданьцзян и спешно отойти в горы Чжангуанцайлинского хребта.

Узнав об этом приказе, к Сато явился «загостившийся» в армии генерал Хасимото.

— Вы решили сдать город? — с угрожающей интонацией спросил он.

— Город взят русскими, — неопределенно ответил Сато, недовольный вмешательством в его распоряжения жандармского генерала Хасимото.

— Но у вас есть войска, которые должны возвратить его?

— Такими силами я не располагаю, — возразил командующий. — Тем более город сейчас представляет мышеловку, которая может захлопнуться в любое время.

— Командующий Квантунской армией приказывает принять все возможное, но город удержать! — после короткой паузы тоном приказа проговорил Хасимото.

— Я не имею этого приказа, — сухо возразил Сато.

— Вы сейчас будете его иметь. Войскам необходимо продолжать бои за город. К вечеру быть готовыми для перегруппировки и маневру, — приказал Хасимото и, подавая генералу Сато лист, добавил: — Это перепечатать на русском языке и через час сбросить на их позиции…

Генералы сухо раскланялись.