Я хочу проникнуть глубже, пока она снова не почувствует меня в своем гребаном горле. Я хочу запомнить, как она чувствует себя рядом со мной, как будто мы всегда были созданы друг для друга, как последние две части головоломки.

Стаскивая ее с себя, я развязываю ленту. Она, не теряя времени, обхватывает мое лицо ладонями и приникает своим ртом к моему. Когда она отстраняется, я переворачиваю ее на четвереньки, быстро разрисовывая ее задницу в форме сердца отпечатком своей руки.

— Моя, — говорю я ей, прижимаясь губами к ярко-красной отметине.

Она хотела пещерного человека, пещерный человек — это именно то, что она получает.

Она сжимает в кулаке простыни, когда я снова погружаюсь в нее.

— Твоя.

— Черт возьми, Дженни, — я сжимаю ее бедра и двигаюсь вперед. — Иногда я просто хочу трахать тебя… уничтожать тебя. Трахать тебя, пока ты не почувствуешь себя невесомой, как будто паришь и больше ничего не чувствуешь. Трахать тебя так сильно, что ты сможешь чувствовать меня, даже после того как я уйду, — я притягиваю ее к себе, прижимаю спиной к своей груди и держу за горло. — Ты совершенство, безупречность, и все, что я хочу сделать, это оставлять отметины на твоей теле, которые будут напоминать тебе о том, что ты моя, а я твой, что мы принадлежим друг другу.

Дженни сжимается вокруг меня, дыхание хриплое и прерывистое, когда она откидывается назад, ее рука на моей шее, пока мы кончаем вместе.

Отпуская ее горло, я провожу ее рукой между ног. Прижимая ее пальцы к ее клитору, я двигаю наши руки по кругу, заставляя ее тереться, когда мой оргазм начинает прокатываться по позвоночнику. Мои яйца сжимаются, и когда Дженни шепчет мое имя один раз, затем два, я хватаю ее за бедра и толкаюсь вперед так сильно, как только могу, снова и снова, пока мы вместе не переваливаемся через край обрыва, свободно падая в небо.

Задыхаясь, я падаю на спину, накрыв Дженни собой, безвольную и безжизненную, хватающую ртом воздух. Я хлопаю рукой по ее заднице и целую в губы.

— Я люблю тебя, — говорим мы одновременно, сопровождая это смехом.

— Господи, я устал, — я провожу рукой по своим влажным волосам. — Ты необузданная.

— Я?

— Да, ты, солнышко. Ты нарочно меня разозлила.

— В «Старбаксе» не было моего печенья с имбирной патокой. Они предложили мне изюм и киноа, Гаррет.

Мой желудок урчит, напоминая мне, что я пропустил ужин, чтобы пораньше забрать Дженни.

— Китайская кухня, — бормочу я так соблазнительно, как только могу, скользя губами по ее подбородку.

Дженни смеется.

— Позволь мне привести себя в порядок и взять меню.

Я следую за ней в ванную, где мы решаем, что лучше всего быстро принять душ, и я провожу 99 процентов времени, целуя ее под ровной струей. Пока она приносит меню с кухни, я вытираю игрушку и убираю ее обратно домой.

Мой взгляд привлекает блестящий драгоценный камень, и я вытаскиваю маленькую розовую стеклянную пробку, к которой он прикреплен. Когда Дженни возвращается в спальню, я вопросительно смотрю на нее, приподняв брови. Она любит приключения, и мне нравится быть предприимчивым вместе с ней.

— Ни в коем случае, Гаррет.

Я надуваю губы и поднимаю голову.

Она закатывает глаза и вздыхает.

— Ладно, может быть, когда-нибудь.

— Это чертовски возможно, леди и джентльмены! — я захлопываю ящик, ныряю на кровать, прижимая ее к себе, пока она хихикает, и я прижимаюсь к ней, пока мы вместе читаем меню.

Мы едим в постели, когда приносят еду, а затем выпиваем по одной порции чего-нибудь мягкого и сладкого, прежде чем она обвивается вокруг меня, как коала, устраиваясь на ночь.

Без моего разрешения мои мысли возвращаются к Картеру. Помимо того, что он мой капитан, он один из моих лучших друзей. Он забрал меня в тот момент, когда я сошел с самолета много лет назад, когда у меня никого не было. Он пригласил меня в свой дом, в свою жизнь, выходящую за рамки хоккея, и сделал это, не раздумывая.

Поначалу было весело, секретность, подкрадывание, когда по плану все должно было быть временным. Но сейчас, когда я смотрю на ее лицо, отмечая, как каждая крошечная черточка поблекла от умиротворения, которое приносит ей сон, я знаю, что Дженни — это та, без кого я не хочу жить.

Чем дольше мы будем скрывать это от Картера, тем хуже будет результат. Ложь становится все труднее проглатывать, от нее у меня сводит живот, а чувства к Дженни становятся невероятно глубокими.

Кроме того, я устал от того, что не могу говорить о ней так, словно она не самое лучшее и яркое существо в моем мире. Я устал от недолгих мгновений, от томительных взглядов через переполненные комнаты, от вынужденной дистанции и отстраненности.