Он также стоит во всей своей красе, умоляя меня позволить ему дать ей парочку салютов; спросить, не хочет ли она пошалить.

И, господи, как же этого хочу я.

ГЛАВА 9

У меня есть вопросы.

Что я сделала, чтобы заслужить такую жизнь? Ту, которой живу с прошлой недели? Почему мужчина, что стоит сейчас передо мной, видел меня полуголой не один раз? Почему коробка с моей коллекцией вибраторов порвалась именно в его руках? Почему Индиана Боунс прилетел ему в лицо? Почему я поцеловала лучшего друга своего старшего брата?

Почему Гаррет только что застукал меня за тем, как я развлекалась с гребаным вибратором, в то время как, может быть, или, может, нет — точно еще не ясно — стонала и произносила его имя?

— Что ты здесь делаешь? — кричу я, вскакивая с кровати. — Я не говорила, что тебе можно входить! Ты ушел! Ты должен был уйти! Я слышала, как закрылась дверь!

— Я-я-я… — его взгляд рикошетит между нижней половиной моего тела и моей рукой. — Святые угодники.

Я натягиваю рубашку на бедра, прикрывая свою глупую, предательскую вагину. Моя занятая рука сильно дрожит — игрушка работает на полную мощность, — поэтому я швыряю ее через всю комнату.

Ошибка номер один. Теперь она мучительно громко вибрирует на твердом полу, прыгает вокруг, и Гаррет не может отвести от нее глаз.

Я бросаюсь на него, толкая в грудь. Он не двигается, если не считать того, что его голова мотается взад-вперед между мной и моей игрушкой.

— Вон! Убирайся! И тебе не следовало целовать меня!

— Я думал, ты этого хочешь! — кричит он в ответ, его лицо краснеет, когда он возвращается к жизни. — Я неправильно истолковал знаки!

— Тогда вложи деньги в какие-нибудь очки для зрения, умник!

— Прости! — схватив меня за запястья, он притягивает меня к себе. — Прекрати толкать меня!

— Перестань кричать на меня!

— Ты первая начала!

— Ты видел мою вагину!

— Я видел твои сиськи два дня назад! — его глаза расширяются, губы сжимаются. — Ладно, не стоило этого говорить. Прости, я видел твои сиськи. И твою вагину. Я уже говорил тебе, что сиськи у тебя классные, — он показывает на мою нижнюю половину и откашливается. — И милая, э-э… вагина.

Со стоном я вырываюсь из его объятий, пряча пылающее лицо в ладонях.

— Перестань говорить «вагина», пожалуйста.

Он пожимает плечами.

— Ладно, у тебя милая киска.

Я пихаю его плечо.

— Гаррет!

— Ай! Боже, какая ты жестокая.

— Я не это имела в виду!

Он взмахивает руками в воздухе.

— Вот это новость, солнышко! Я почти никогда не понимаю, что ты, блять, имеешь в виду!

— Женщины не настолько сбивают с толку!

— Нет, но это так! — он закрывает глаза и глубоко вдыхает. — Послушай, я хотел извиниться за то, что поцеловал тебя. Мы классно проводили время, и я растворился в моменте.

Ладно, возможно, я тоже. Гаррет добрый, с ним легко, несмотря на неловкость, и от него все во мне загорается. Этому мужчине каким-то образом удалось заполонить мое тело всего одним поцелуем.

Я списываю это на отсутствие физической близости в моей жизни.

— Извинения приняты, — говорю я ему. — А теперь спокойной ночи, Гаррет.

— Хорошо. Но стесняться не стоит. Все мастурбируют.

— Верно, но не всех застает известный секси-хоккеист, который по совместительству еще и лучший друг моего старшего брата.

Его глаза проясняются.

— Ты думаешь, что я… — он останавливает себя, что к лучшему. Он думает, что я жестокая, но он еще не видел мою истинную жестокую сущность. — Я пойду.

— Отлично, — когда он поворачивается ко мне спиной, я плотнее натягиваю футболку на задницу, потираю бедра, распространяя тем самым влагу между ног. Он высокий и широкоплечий, и у него самая феноменальная хоккейная задница, за которую хочется ухватиться и держаться изо всех сил, пока он трахает тебя у стены.

Или что там.

— Подожди секунду, — шепчет Гарретт, делая паузу. Мое сердце бешено колотится, когда он медленно поворачивается, подняв один палец, казалось бы, погруженный в свои мысли. Затем его взгляд останавливается на мне, горячий, игривый и совершенно опасный, когда он делает один целенаправленный шаг в моем направлении, затем другой, и сердцебиение отдает в моем животе. — Ты произнесла мое имя.

— Я этого не делала, — еще как сделала.

— Делала.