И, прежде всего, в ней не хватает того жара, решимости, свирепости, с которыми Гаррет обещал уничтожить меня.

Все волны удовольствия затихают до легкой ряби, и я швыряю «Старого доброго» — требуется новое имя — через всю комнату, прежде чем растянуться на матрасе, побежденная, несчастная и чертовски возбужденная.

ГАРРЕТ

Я низко натягиваю спортивные штаны на бедра, решив отказаться от футболки. Она все равно не останется на мне.

Пробираясь на кухню, я наливаю себе стакан воды и жду, поглядывая на часы.

Я улыбаюсь про себя, когда слышу стук. Громкий и агрессивный, как она, и когда я оставляю ее висеть еще минуту, это переходит в яростные пощечины двери.

Восемь минут. Ага. Я мысленно дал ей пятнадцать. Она всегда меня удивляет.

Я отпираю дверь и открываю ее.

Я ценю, что она снова надела рубашку, чтобы прийти сюда, даже если она вывернута наизнанку. Джинсы тоже снова на ней, расстегнутые и свисающие с бедер, а длинный кардиган, который она добавила, в лучшем случае посредственно скрывает этот беспорядочный наряд. Каблуки, в которых она до этого была, не дошли до ее ног, но образ дополняют ее «щенячьи» тапочки.

Выражение лица Дженни особенно свирепое, щеки розовеют, она тяжело дышит. Она снимает свой кардиган и подходит ко мне.

— Я хочу поиграть.

ГЛАВА 12

Дженни прижимает меня к стене. Ее теплые пальцы и пламенный взгляд блуждают по моему телу, оставляя за собой след желания — глубокий и горячий настолько, что моя кожа будто горит.

Она медленно проводит языком по губам, и бормочет.

— Чертовски горяч, — ее глаза резко смотрят в мои, в них читается вызов. — Продолжай ухмыляться, как осел, и я уйду отсюда к чертовой матери.

Я разворачиваю нас, прижимая ее бедрами к стене, обхватываю пальцами ее запястья и держу ее руки по обе стороны от головы. Ее губы тянутся к моим — ищущие, голодные, чертовски нетерпеливые.

— Ты никуда не уйдешь, солнышко.

— Правила, — Дженни ахает, когда я зарываюсь лицом в ее шею, ее ноги обхватывают моют талию, и я поднимаю ее. — Мы должны установить некоторые правила.

Мой язык скользит по изгибам ее шеи.

— Так ли они нам нужны?

— Картер никогда не одобрит.

— А я не хочу умирать в двадцать шесть. Это будет нашим маленьким секретом, — Я провожу языком по местечку у нее за ухом, — спойлер: маленького там ничего нет.

— Никаких ночевок.

— Превосходно. Ты похожа на постельного клопа.

Я стягиваю с нее топ и слегка умираю от вида кружевного бюстгальтера цвета мокко, розовые бутоны выглядывают из-под небольшого участка ткани. Хочу зажать их между зубами, пока она впивается ногтями в мои плечи и умоляет о большем.

Глаза Дженни прищурены, зрачки широкие. Она наблюдает за мной с изголодавшимся отчаянием, которого я никогда раньше не видел, но буду лелеять до тех пор, пока буду получать его.

Я зарываюсь пальцами в ее волосы, а языком в ее рот, заглатывая ее стоны, когда наваливаю на нее тяжесть страстного желания. Мне нужно трахнуть ее жестко и быстро, чтобы я смог начать все сначала и насладиться временем с ней. У нас впереди вся ночь.

Но затем она выдавливает свое следующее правило, и два слова искаженным месивом теряются где-то у меня во рту.

— Никакого секса.

Я хихикаю.

— Мило.

— Я серьезно, Гаррет. Я не буду заниматься с тобой сексом.

Мой рот останавливается на ее подбородке, а руки продолжают ее разминать. Я медленно опускаю ее на ноги.

— Ты девственница?

— Что? Нет!

— Тогда почему ты не хочешь заняться со мной сексом?

— Потому что я… ну, я… я просто… — ее взгляд скользит по стене позади меня, она агрессивно накручивает волосы на пальцы, они завязываются узлом и застревают. Я высвобождаю их, а она начинает покусывать кончик своего большого пальца.

Я нежно увожу ее руку ото рта.

— Дженни.

— У меня давно не было, — тихо признается она. — Несколько лет… или около того.

Или около того.

— А.

— Да. Я просто… не совсем готова попробовать снова.

— А.

Жар заливает ее щеки, чем дольше она ждет, когда я скажу что-нибудь более серьезное, чем «о», и я пытаюсь, клянусь. Ничего не выходит.

Свет в ее глазах тускнеет, и она отходит, подбирая свою рубашку. Я никогда раньше не видел ее такой уязвимой, и что-то внутри меня будто ломается при виде ее такой.

— Забудь об этом, — шепчет она. — Это было глупо. Я знала, что ты на это не пойдешь. Зачем кому-то это нужно?