Она сонно приоткрывает веки, улыбаясь мне в зеркало. Вздыхая, я меняю полосу движения. Беременной женщине, которая хочет мороженого, не откажешь.

— Слабак, — бормочет Дженни себе под нос.

Картер раскидывает руки по обоим сиденьям.

— Я так счастлив, что вы теперь друзья. Это делает меня таким счастливым. — Его лоб прижимается к моему плечу. — Я так счастлив.

Я счастлив, когда он исчезает в своем доме, а Оливия, жуя мороженое, выкрикивает извинения и благодарность.

Дженни рядом со мной выглядит полной противоположностью счастья, сердито глядит на меня, но, с другой стороны, она выглядит так почти всегда.

— Не смотри так мрачно, солнышко. У нас будет приятная, тихая поездка домой, только мы вдвоем.

— Я ни для кого не солнышко, — рявкает она в ответ. Она стала особенно раздражительной с тех пор, как я оставил ее в шкафу.

Я проглатываю фырканье.

— Ясно.

— Так что перестань называть меня так.

— Но тебе это так идет, учитывая то, как ты разбрызгиваешь свет повсюду, куда идешь.

Клянусь, на ее руках, сложенных на груди, навсегда осталось пятно.

— Я ненавижу тебя.

Я протягиваю руку через консоль, скользя по краю ее бедра. Ее руки опускаются на колени, а губы приоткрываются, когда она отслеживает движение.

— Конечно, солнышко.

Раздается рычание, и она шлепает меня по руке, отворачиваясь к окну. Воздух между нами шипит, как электрический ток, каждый раз, когда я ловлю, как она поглядывает на меня через плечо.

В здании дома мы молча едем в лифте, она возится со своим ключом, когда я нависаю над ее плечом перед дверью.

— Ты не… ты не можешь… — она указывает на меня, затем на свою дверь и мотает головой. Я улыбаюсь, потому что мне кажется, мы, возможно, поменялись ролями.

Я тянусь вперед, и она прижимается к двери, каждый вздох тяжелее предыдущего. Наши взгляды встречаются, когда я делаю шаг навстречу. Она вздергивает подбородок, облизывает губы, и я поворачиваю ключ в замке.

Дженни отшатывается назад, прежде чем я успеваю ухватить ее. Взгляд, который она бросает на меня, заставляет меня задуматься о том, что мой бандаж может пригодиться не только для защиты от шайб.

— Спокойной ночи, солнышко.

ДЖЕННИ

— Тупой… ублюдочный… самоуверенный… сукин сын, — я рывком открываю ящик в прикроватной тумбочке, роюсь в радуге резины и силикона. — Он думает, что может так со мной играть?

Горький смешок вырывается у меня, когда я выбираю одного из своих лучших друзей: «Дамский угодник», или, как я его ласково называю «Старый добрый».

— Он мне не нужен. Он мне не нужен был раньше, и он мне не нужен сейчас. Это было не так уж и хорошо.

Я агрессивно стягиваю джинсы с ног и забираюсь на кровать, расставляя ступни пошире, пока фиксирую «Старого доброго» на своем клиторе. Я нажимаю кнопку включения шесть раз, доходя до максимальной скорости, и мои веки закрываются, когда я опускаюсь на подушки.

— О да, — бормочу я, и мой маленький бутон напрягается. Все кажется сверхчувствительным, покалывающим, как поп-рок, и я устраиваюсь поудобнее, готовая отправиться в путешествие. Мои пальцы на ногах поджимаются, когда я поднимаюсь выше, подталкивая этот маленький кусочек магии ближе, и мои губы приоткрываются со стоном, когда…

— Черт возьми. Что за черт? Давай, парень. Ты не зря заслужил свое имя, не подведи меня сейчас, — я нажимаю на кнопку, отчаянно желая большего. Больше силы, больше трения, больше, больше, больше.

Но большего он мне не дает, а того, что он мне дает, откровенно говоря, недостаточно. Всегда было достаточно.

Расстроенная и отчаявшаяся, я протягиваю свободную руку и провожу пальцами по своей щели. Я мокрая, так что это хорошо. Промокшая, на самом деле. Итак, я вставляю один палец, а потом второй.

— О да, — стону я. — Двойная стимуляция. Это то, что мне нужно. Так хорошо. Так идеально, — мои бедра приподнимаются, когда я выгибаюсь навстречу ладони. — Пресс, пресс, пресс, — повторяю я. — У него отличный пресс. И пальцы. О-о-о, и этот язык. Он делает удивительные вещи этим языком. Да, да, да.

Это чувство ослабевает так же быстро, как и возникает, и я качаюсь сильнее, быстрее, умоляя свое тело работать со мной, дать мне освобождение, за которым я никогда раньше так отчаянно не гналась.

Но с каждым шагом вперед я делаю два шага назад. Довольно скоро я просто с несчастным видом щелкаю по вибратору, уставившись в стену, а раздражающе привлекательное и вновь заносчивое мужское лицо улыбается мне в ответ, напоминая в сотый раз, что маленький предмет между моих бедер может сделать не так уж много. Это не те пальцы, которые так тщательно гладили меня, не тот язык, который так жестоко пожирал меня.