Проблема в том, что у нас с Карой развязаны языки, и мы все еще злимся. Было пропущено бесчисленное количество нарушений и пенальти. Мы отстаем на одно очко, а так быть не должно.

— Эй, судья! — кричит Кара. — Хочешь тест на беременность? Потому что ты пропустил два гребаных периода (прим. с англ. periods значит и период в хоккее, и менструацию)!

— Встань с колен! — кричу я, когда он проезжает мимо. — Всю игру сосал!

Оливия закрывает лицо руками, отчасти чтобы скрыть смех, отчасти потому, что ей неловко. Каждый раз, когда ее лицо появляется в телевизоре, ее старшеклассники этому рады. Ее появления на телевидении никогда не были ее виной. Виноват ее муж и голы, которые он посвящает ей, или неприятности, которые начинаем мы с Карой.

К тому времени, как мы доходим до последних пяти минут игры, ситуация не улучшилась. «Вашингтон» играет грязно, судья пропускает нарушения слева, справа и по центру, а Кара показала ему два агрессивных средних пальца и велела засунуть их себе в задницу. А из позитивного — Эмметту удалось сравнять счет в игре.

Защитник выбивает шайбу из угла и замечает Гарретта на защите, он открыт и ждет его. Он запускает шайбу по льду, и Гарретт молниеносно уезжает, а Эммет и Картер прикрывают его по бокам, расчищая дорогу.

Все, подбадривая его, визжат, и этот придурок-центровой, которого мы видели раньше, спрыгивает со скамейки запасных, меняясь местами с кем-то на льду. Картер равняется с Гарретом, предупреждая его, и Гаррет прицеливается. Он отводит клюшку назад, а затем отправляет шайбу в сетку, которая пролетает прямо над головой вратаря.

Звук окончания тайма теряется в коллективном вздохе, в котором перехватывает дыхание у всех болельщиков на «Роджерс Арене», когда тело центрового врезается в Гарретта сзади. Гаррет впечатался в борт головой.

Он обмякает, и мертвым грузом падает на лед.

Грохочет тишина, игроки окружают Гаррета, медики, сидя на коленях, пытаются привести его в чувство.

— Он не встает, — шепчет Кара. — Почему он не встает? Кто-нибудь, помогите ему!

— Давай, Гаррет, — бормочу я, покусывая большой палец. — Вставай.

Но он этого не делает. Он не шевелит ни единым мускулом, растянувшись на льду, и по всему моему телу распространяется страх, который сменяется адреналином.

— Вышвырните этого мудака! — я кричу в тишину, сотрясая стекло, когда обмякшее тело Гаррета перекладывают на носилки. Центральный игрок, о котором идет речь, встречается со мной взглядом, он слишком спокойно реагирует на то, что отправил кого-то в больницу. — Мы играем в настоящий хоккей в Канаде, ты, гребаный говнюк!

Он улыбается, помахивая мне перчаткой, и в этот момент Картер бросает клюшку, срывает перчатки, швыряет шлем на лед и набрасывается на него.

Арена взрывается, когда скамейки пустеют, игроки бросаются на лед, повсюду снаряжение и кулаки. Все визжат, а крошечная беременная женщина пытается физически удержать меня и Кару, чтобы мы не присоединились к ним.

По крайней мере, ей не нужно переживать, что ее снова покажут по ТВ.

* * *

Уже почти полночь, когда открывается входная дверь. Оливия быстро намазывает арахисовое масло на Орео, и отправляет его в рот, прежде чем вскочить с дивана.

Картер, Эммет и Адам друг за другом заходят в гостиную, все они — удивительно — широко ухмыляются.

У Картера ужасная трещина по центру распухшей губы, а у Эммета уже созревает синяк. Даже у Адама опухшая, красная скула. Он выглядит счастливее всех.

— Я никогда не ввязываюсь в драки! Мой папа так гордится мной за то, что я впечатал другого вратаря в борт! — он проводит ладонью по своей выпуклой груди. — Говорит, что записал это, чтобы показать всем своим друзьям.

Оливия протягивает ему пакет со льдом.

— Не превращайте это в привычку, мистер Локвуд. У вас слишком красивое лицо.

Гаррет появляется на пороге темного коридора с застенчивой улыбкой, вокруг его глаз появляются темные круги. Его взгляд измученный, но все еще такой яркий.

Кара обнимает его.

— Как ты себя чувствуешь, медвежонок Гаррет?

Он засовывает руки в карманы, вздыхает.

— Нормально. Просто устал и немного болит голова. Легкое сотрясение мозга. Свободен от тренировок по крайней мере всю следующую неделю.

Кара сжимает его лицо, поворачивая влево и вправо.

— Почему у тебя синяки под глазами? — она прижимает руки ко рту. — Кто-нибудь ударил тебя после того, как тебя унесли на носилках? Кто это сделал? — она перекидывает сумочку через плечо и начинает уходить. — Пошли. Я оторву их жалкие яйца и повешу их на свое зеркало заднего вида, как приз.

— Держите себя в руках, миссис Броуди, — Эммет берет ее за локоть, останавливая ее наступление. — Это случается, когда ударяешься затылком. Гэр довольно сильно ударился.