– Ждать патологоанатома.

Внезапно его внимание привлекло тёмное пятно на запястье мертвеца. Поначалу он принял его за грязь, но попытке стереть его палкой оно не поддалось. Голову вдруг кольнуло смутным воспоминанием. Он видел похожее родимое пятно, но вот у кого?

Перед глазами промелькнули, словно в волшебном калейдоскопе, воспоминания многолетней давности. Старое дело. Сгоревший дом. Двое погибших. По всем признакам – намеренный поджог. Но выяснить правду так и не удалось. Мальчишка… мальчишка с родимым пятном на запястье – один из главных подозреваемых, запросто ушёл от ответственности благодаря влиятельному папаше.

– О, чёрт, – произнёс Ричардс и бездумно отступил от трупа.

Это был сын мэра.

15 лет назад

Старый красный форд катил по безлюдному шоссе под тяжёлый рок 80-х. За десять часов пути уже раз тридцатый играла небезызвестная «Дорога в ад» AC/DC. Мальчик двенадцати лет, клюющий носом на пассажирском сиденье, считал это плохим предзнаменованием.

Он был настолько угрюм, насколько таковым может быть мальчик его возраста. Правда, отец, задорно подпевавший любимому треку на водительском кресле, кажется, и не задумывался об этом. Его голову редко отягощали волнения и тревоги, а уж о переживаниях своего сына он думал в последнюю очередь.

Финну Уотерфорду действительно недавно исполнилось двенадцать. Незадолго до этого знаменательного дня он узнал, что его мать сбежала. По словам отца, она ушла от них в неизвестном направлении. Этой же версии придерживались и полицейские, к которым он обратился спустя несколько часов после её исчезновения. От миссис Уотерфорд не осталось ничего, кроме пары платьев, старых туфель и нескольких украшений. Спустя месяц на их почтовый адрес пришло письмо: она просила у них прощения, умоляла не держать зла и просила супруга позаботиться о сыне.

После ухода матери их жизнь пошла наперекосяк. Брошенный муж перестал спать по ночам и пристрастился к бутылке. После нескольких сорванных сделок он вмиг потерял престижную работу на Уолл-стрит. Работодатель сделал всё, чтобы лишить бывшего любимчика возможности нормально трудоустроиться; ни одна из контор Нью-Йорка, даже самая захудалая, не согласилась взять его.

Они были вынуждены бросить родной Бруклин и перебраться в места поскромнее. Джек Уотерфорд выбрал Блэкхолл – далёкий, одинокий городок чуть ли не на краю света. Здесь он родился и провёл всю юность, но обратно его тянуло вовсе не светлое чувство ностальгии: даже в лучшие дни он никогда не откладывал средств, потому у него не имелось лишних денег на покупку и даже на съём жилья. По счастливой случайности, от давно умерших родителей ему остался двухэтажный коттедж с видом на парк. Продать его было невозможно: никто в здравом уме не купил бы недвижимость в этом мичиганском захолустье. Но для временного переезда он годился.

– Десять миль до Блэкхолла, – пробормотал Джек. – Скоро будем на месте.

Финн кивнул, вовсе не уверенный, что отец обращается к нему. Он всё чаще ловил себя на мысли, что отцу нет до него никакого дела. Ему вообще не было дела ни до чего, кроме своей ржавой тачки и очередной бутылки пива. Раз в полчаса он прикладывался к жутко воняющему пойлу в железной фляге, однако ни один дорожный инспектор их до сих пор не затормозил – а ведь на это Финн втайне и надеялся.

Не желал он жить в Блэкхолле, и всё тут. Пусть бы их затормозили и вернули обратно. Он бы сказал инспекторам: «Я хочу к маме». И, может быть, кто-то из них откликнулся бы на просьбу несчастного мальчика, и тогда он снова увидел бы маму…

Но фантазии его быстро померкли в свете суровой реальности. Финн понимал, что мама, должно быть, не хотела его видеть – иначе забрала бы с собой. «Она никогда тебя не хотела, – твердил отец уже десятки раз, напиваясь до беспамятства. – Это я настоял, я… я порядочный человек, а она кто? Вертихвостка, и всегда была. Никудышная мать. Если бы не я, тебя бы здесь не было». Сын ненавидел его за эти слова, но что-то внутри подсказывало, что они были чистой правдой. Иначе почему за столько месяцев мама даже не позвонила и не черкнула ни строчки?

– А вот и Блэкхолл, – сообщил Джек, заметив в пяти ярдах от них синий указатель. – Даю голову на отсечение, эта дыра совсем не изменилась! Смотри-ка, сынок, вон там твои будущие друзья!

Финн увидел двух мальчишек чуть старше него, копавшихся в грязи, и не сумел разделить отцовского веселья. Оба выпачкались в какой-то жиже и песке, а летние наряды из почти бесцветных футболок и джинсов обоим были маловаты. Не то что бы двенадцатилетний мальчик так уж придирался к одежде, но в Бруклине в таком виде даже бродяги не ходили.

Увиденное ещё больше отвратило его от будущего места проживания. С самым неприятным предчувствием, близким к тошноте, мальчик смотрел на проплывающие мимо здания. Уже в те годы Блэкхолл навевал самые тоскливые впечатления. Старенькие обветшалые домики с зеленовато-серыми газонами и дырявыми заборами, куча мусора, немногочисленные лавки, маленькая сиротливая церквушка… Если бы не снующие туда-обратно люди с одинаково бесцветными лицами, Финн решил бы, что они попали в город-призрак. Ребёнок ощутил безотчётный приступ тревоги, которому не было никакого логического объяснения. Наконец он решился высказать своё смятение.