– Он взялся за ваш труп, – сказал один из них. Шериф Рич никогда не запоминал имён этих парней – они менялись чуть ли не каждый месяц. Не выдерживали мертвечины. – Сказал, сам осмотрит. Уж больно ему интересно, что стряслось с парнем.

Ричардс кивнул. Морг встретил непрошенных гостей жутким холодом и въедливым запахом формалина. Под бледным светом десятка ламп всё вокруг казалось неестественно бледным, словно мертвецкая кожа.

– Ты когда-нибудь имела дело с мертвецами?

– Пару раз в академии, сэр.

– Хм-м, – протянул он. – Ну, так знай, что смотреть на мертвяка при свете – это не то же, что ночью. Каждая деталь этого трупа вонзится в твой мозг. Ты долго будешь помнить, как он выглядел, и его запах… Да, иногда они и шевелятся, и звуки издают. Если что заметишь – не думай, будто он восстал из мёртвых.

– Хорошо. Спасибо… сэр.

Кингсли вполне ожидаемо обнаружился в помещении патанатомии. Его фигура высилась над свежим трупом, прикрытым простынёй. Шериф старался не рассматривать юношу. Только его лицо, изуродованное смертью и долгим пребыванием в воде.

– Это он?

Патологоанатом только сейчас обратил внимание на их приход. Он был слишком занят изучением плоти.

– Мне пришлось запросить его досье, чтобы убедиться. Длительный контакт с водой негативно отразился на лице, но, судя по общим и отличительным чертам – да, это он. Уильям Гаррисон. Описание полностью совпадает. Рост – 178 сантиметров, телосложение среднее. Волосы светло-русые. Глаза, – он приподнял верхнее веко, и на них воззрился пустой невидящий глаз, – серо-голубые. На руке бесформенное родимое пятно размером 3 сантиметра.

– Это сын мэра? – выговорила Полсон.

– Да, – подтвердил шериф.

– Я в этом уверен, – добавил Кингсли. – Нужно вызвать его родню на опознание. Но они наверняка потребуют сделать анализ ДНК, чтобы наверняка.

Даже родная мать не узнает в этом бездыханном теле Уильяма, подумалось Ричи.

– Ты выяснил, давно ли он мёртв?

– Судя по степени окоченения, смерть наступила примерно пятьдесят часов назад. Тело неплохо уцелело, и нам это на руку. Местная живность не успела поужинать этим трупом… ну, если не считать мух.

– И что, он всё это время провёл в воде?

– Может, и не всё, но большую часть точно.

Шериф раздражённо постучал пальцами по столу.

– Ты хочешь сказать, что он, возможно, умер не в воде?

Кингсли ответил ему ироничной улыбкой. Только патологоанатом мог так откровенно веселиться в полуметре от трупа.

– Рич, ты просто типичный коп. Вам только одно и надо знать – была ли смерть несчастным случаем, или же его намеренно кокнули. Я тебя понимаю. С утопленником ещё можно что-то сделать. Его смерть глупа, но объяснима. А вот с убийством всё сложнее. Если паренька убили, то сразу возникает куча неприятных вопросов. Как? Когда? И, главное, кто?

Поглощённый своими рассуждениями вслух патологоанатом стал походить на помешанного. Шериф подавил в себе злость и сказал:

– Не вешай мне лапшу на уши, док! Я хочу знать, он умер сам или его убили?

– Поначалу я думал, что виной всему алкоголь. Мало ли пьяниц у нас бродит по округе, верно? Мне бы и в голову не пришло, что здесь замешано ещё одно лицо, если бы не это.

Он припустил полотенце. В области выше пупка обнаружился ровный красный рубец.

– Парень получил удар ножом в лёгкое. А на голове у него гематома, полученная в результате сильного удара в темечко. Вот тут, видишь?

Кингсли указал на небольшой тщательно выбритый участок. Место удара выглядело распухшим, но повреждений не было.

– Либо его ударили металлическим предметом, либо он ударился сам. Не удивлюсь, если в результате этого удара он и рухнул в воду, потерял сознание и захлебнулся. Пока я утверждать ничего не могу. Но то, что ему помогли умереть – факт.

Шериф лихорадочно соображал. Он нуждался хотя бы в одной лазейке. И мозг вовремя подсунул ему нужное воспоминание.

– Парень ведь и сам мог ударить себя в лёгкое, – наконец сказал он. – Помню, пацаном он постоянно находил себе неприятности. Он и его шайка… таскались по всей округе, словно бродяги, вооружившись перочинными ножами. Он мог хотеть причинить себе вред… или же сделать это случайно.

Тонкие губы патологоанатома изогнулись в скептической ухмылке.

– Брось, шериф, ты же не первый год на службе. Такие, как он, себя не убивают. Но это так, моё мнение. Если по факту – взгляни на порез, сам он не смог бы нанести себе удар под таким наклоном. Такова моя версия, и я буду на ней настаивать. Сколько лет ты не расследовал убийств, шеф?