– Ты знаешь, почему мы здесь? – спрашивает глава Чёрных Стражей, склонив голову.

– Я… я не знаю, – шепчу я, стараясь дышать ровно.

– Неправильный ответ, – резко говорит Эрлинг.

Другой Страж, не дожидаясь команды, резко делает шаг вперёд и с силой бьёт меня по щеке. Удар отбрасывает в сторону, и я падаю на холодный каменный пол. Голова гудит, а во рту появляется металлический привкус крови. Ладонь прижимается к пылающей щеке. Я пытаюсь подавить подступающую злость.

– Хватит, – спокойно произносит Эрлинг, даже не взглянув в мою сторону. Его голос звучит так, будто произошедшее – мелочь, не стоящая внимания.

Шаги Чёрного Стража отзываются скрипом каблуков, затем наступает тишина, словно он растворился в тени. Эрлинг продолжает сидеть напротив, его холодный взгляд напоминает ледяное озеро, в котором не отражается ничего человеческого.

– Попробуем ещё раз, – говорит он ровно, без намёка на эмоции. – Почему мы здесь, Элин?

Поднимаю взгляд, несмотря на боль.

– Потому что вы… – голос прерывается, слова не находят выхода.

Его губы трогает тень улыбки – холодной, насмешливой.

– Попробуем ещё раз, – говорит он ровно, без намёка на эмоции. – Почему мы здесь, Элин?

Поднимаю взгляд, несмотря на боль.

– Потому что вы… – голос прерывается, слова не находят выхода.

Его губы трогает тень улыбки – холодной, насмешливой.

Тот Страж снова приближается, его массивные ботинки тяжело ступают по полу. Он склоняется, рывком хватает за волосы и тянет голову назад, вынуждая смотреть прямо на господина Эрлинга. Боль пронзает кожу.

– Говори, – шипит страж, дыхание обжигает лицо.

Молчу, зубы стиснуты до скрежета. Глаза наполняются слезами, но я не подаюсь. Страж, раздражённый молчанием, резко отпускает волосы, толкая так, что я снова оказываюсь на полу.

– Скажи мне, Нордергард, – продолжает Эрлинг, его голос становится более жёстким. – Что ты знаешь о взрыве? Кто был замешан? И не смей мне врать.

– Я ничего не знаю! – вырывается у меня, но голос звучит слишком громко, слишком истерично.

Его глаза сужаются, и он медленно откидывается назад, раздумывая над моим ответом.

– Ты ведь понимаешь, что ложь здесь не поможет, – говорит Эрлинг спокойно. – Мы знаем, что ты работаешь на третьем этаже. Мы знаем, что ты могла что-то видеть.

– Я не видела ничего! – кричу я, и слёзы начинают катиться по щекам.

Эрлинг жестом останавливает Стража, который уже готов был меня схватить. Глава Чёрной Стражи наклоняется вперёд, почти ласково, но его глаза холодные, как лёд.

– Нордергард, – голос Эрлинга звучит тише, почти шёпотом, но в этом шёпоте слышится ледяная ярость. – Ты думаешь, что сможешь нас обмануть? Дартлогийка!

Слово «дартлогийка» он произносит с таким презрением, что оно будто хлыстом хлещет по лицу.

– Я… – пытаюсь сказать, но слова застревают в горле.

– Ты – ничто, – продолжает он, и в голосе нет ни капли жалости. – Ты принадлежишь народу, который сам вырыл себе могилу. Твои люди – трусы и предатели. Мы дали вам возможность жить, а вы что сделали? Подняли руки на своих благодетелей? Устраиваете взрывы, убиваете наших людей?

– Я не… – начинаю я, но он прерывает, не терпя возражений.

– Замолчи. Ты даже говорить не умеешь, как цивилизованный человек. Ты – дикарка, как и твои родители. – Эрлинг делает паузу, чтобы смаковать эффект своих слов. – Они тоже думали, что смогут что-то изменить. Они тоже плакали, перед тем как их казнили.

Эти слова бьют сильнее, чем пощёчина. Слёзы текут быстрее, и я отворачиваюсь, пытаясь скрыть лицо.

– Нет. Смотри на меня! – его голос резок, будто удар плетью.

Медленно поднимаю глаза, встречаясь с его взглядом. Серые глаза Эрлинга горят ненавистью и презрением.

– Почему ты плачешь, Нордергард? Боишься?

Я киваю, уже не в силах бороться с собственным страхом.

– И правильно делаешь. – Глава Чёрных Стражей выпрямляется, смотрит на меня сверху вниз, словно на грязь под ногами. – Страх – единственное, что заставляет таких, как ты, понимать своё место.

Эрлинг встаёт и делает шаг назад, но его слова по-прежнему разрывают меня изнутри.

– Империя дала вам всё, – продолжает он, будто разговаривает с ничтожной тварью. – Мы дали вам жизнь. Мы очистили ваш народ от дикости, научили работать, думать. А вы? Вы посмели бросить нам вызов. Жалкие крысы…