– Фу, грязные отродья, – бросает один из них, молодой, с резкими чертами лица. Его голос сочится презрением.

Другой подзывает меня к себе жестом, не оставляющим выбора.

– Подойди сюда, – командует он.

Медленно иду вперёд, стараясь не показывать страха. Сердце бешено колотится, но я держу лицо, словно ничего не происходит.

– Что делала в переулке? – спрашивает один из них. Его глаза изучают меня, как хищник изучает добычу.

– Ничего, – отвечаю быстро.

– Ничего? – он ухмыляется, обнажая зубы. – Ты выглядишь как дешевая шлюха. Ты из этих, да?

Чувствую, как внутри всё сжимается от унижения, но молчу.

– Имя? – резко спрашивает он.

– Элин Нордергард, – отвечаю я.

– Магия?

– Пустышка, – шепчу я.

– Место работы?

– Завод номер шесть… – говорю чувствуя, как голос дрожит.

Он смотрит на меня ещё секунду, прежде чем отмахнуться.

– Пошла отсюда, – бросает он, будто прогоняет собаку.

Медленно ухожу, чувствуя, как унижение и злость накатывают волной. Как только их фигуры исчезают из виду, начинаю бежать, игнорируя боль в ногах.

Добегаю до своей комнаты, почти падая от усталости, ноги горят от боли. Сердце бешено колотится, холодный воздух режет лёгкие. Когда открываю дверь на третий этаж и захожу в комнату номер 12, пальцы дрожат, и я не сразу замечаю, что внутри кто-то есть.

– Элин? – голос Кайры раздаётся из тени.

Она сидит на старом стуле, руки сложены на коленях, а лицо покрыто напряжёнными складками. Свет от тусклой свечи выхватывает её черты, и я вижу, как сильно она переживает.

– Элин, это правда? – её голос напряжённый, но тихий.

Снимаю куртку и поворачиваюсь к ней.

– О чём ты?

– Тебя допрашивали Чёрные Стражи, – произносит она, её глаза полны беспокойства.

От этих слов меня пронзает неприятное чувство. Киваю, стараясь выглядеть спокойной.

– Да, это правда, – говорю, садясь на кровать.

– Боже… Элин… – её голос срывается. Она подходит ко мне ближе, и я чувствую слабый запах зелёной мази, которую она использует для лечения ран. – Это они избили тебя так? Но почему? Что случилось?

Я вздыхаю, опуская голову.

– Диверсия, – отвечаю коротко.

– Это из-за завода? – её голос становится громче, и я жестом прошу её говорить тише.

– Да. Кто-то взорвал третий этаж. Они ищут виновного, – поясняю я.

Кайра проводит рукой по лицу, пальцы дрожат.

– Я слышала о взрыве, но думала, что они просто накажут кого-то из нас, как всегда… Но допрос Чёрных Стражей? Это…

Подруга замолкает, глаза наполняются страхом.

– Я жива, Кайра, – говорю я, глядя ей прямо в глаза.

Она опускается на кровать рядом со мной. Её плечи ссутулятся, словно груз всего мира упал на неё.

– Ты сильная, Элин, – шепчет она, её голос ломается. – Я бы не выдержала.

Хмурюсь. Её слова обжигают изнутри. Кайра видит меня сильной, а я знаю, что это ложь.

– Я не сильная, – шепчу, но голос дрожит. Я пытаюсь замолчать, но внутри что-то ломается.

Слёзы начинают катиться по щекам, сами по себе, как будто разум больше не может удерживать всё то, что накопилось. Всё то унижение, боль, страх и отчаяние, которые я держала в себе с самого детства.

Сжимаю лицо руками, пытаясь скрыть своё плачевное состояние, но это бесполезно. Слёзы льются, тихие, горячие, они обжигают кожу, смешиваясь с грязью.

– Элин… – тихо произносит Кайра.

Она осторожно подходит ко мне и опускается на кровать рядом. Её руки обнимают меня, тёплые и крепкие. Я чувствую её прикосновение, но не могу остановиться. Плечи сотрясаются, а рыдания рвутся наружу.

Мы сидим так, прижавшись друг к другу. Никто из нас не говорит ни слова.

Кайра тоже начинает плакать. Я чувствую, как её слёзы стекают на моё плечо, горячие, как и мои. Мы плачем вместе, не сдерживая себя, потому что больше нет сил бороться с этим ужасом, который вокруг нас.

Тишина в комнате заполняется нашим тихим плачем. Две женщины, две дартлогийки, сломанные Империей, но ещё живые.

– Элин, – вдруг произносит она, нарушая тишину. – Мне нужно тебе кое-что сказать.

Её голос звучит приглушённо, и я сразу понимаю, что это что-то серьёзное.

– Что случилось? – спрашиваю, глядя на её побледневшее лицо.

Она опускает взгляд на свои руки, а потом отвечает:

– Меня отправляют на стерилизацию.

Слова падают, как камни. Я не сразу понимаю их, но когда смысл доходит, в груди начинает разгораться ярость.