В прениях выступающие дали докладу положительную оценку, указали на новизну и оригинальность метода. Все закончилось бы хорошо, если бы не Цибулько. С улыбкой на лице он разделал под орех как доклад, так и докладчика. Выступил он убедительно, неожиданный поворот застал слушателей врасплох. Пескишева на заседании не было, поэтому взоры всех невольно обратились на сотрудников кафедры. А они сидели в состоянии нервного шока. Больше всех растерялся Рябинин. Он побледнел и облизывал пересохшие губы. Женя молча наблюдала за ним. Больше всего ее поразило, что Рябинин отказался от заключительного слова.

Цибулько выразил удивление докладчиком, который не воспользовался предоставленной ему возможностью сгладить неловкость.

– Вот уж не ожидал такой скромности от сотрудника профессора Пескишева, - язвительно добавил он.

Возможно, на этом заседание и закончилось бы, но вдруг кто-то попросил слова.

– Какое еще может быть слово, если прения закончились? - заметил Цибулько.

– Почему закончились? - послышался тот же голос. - Пока никто этого не предлагал.

Все повернулись, чтобы взглянуть на спорщика. Не без интереса смотрел на него и Цибулько.

"Кто бы это мог быть? - подумал он. - Уж больно нахален".

В заднем ряду стоял молодой человек. Он был высок, несколько худощав, подтянут. Говорил спокойно и уверенно, слегка растягивая слова.

– Кто вы? - поинтересовался Цибулько.

– Я врач.

– Где работаете?

– Хотя ваши вопросы излишни, я охотно удовлетворю ваше любопытство, сказал незнакомец, вызвав оживление в аудитории. - Я в вашем городе новый человек и пока нигде не работаю. Думаю, что это не имеет никакого отношения ни к докладу, ни к тому, что я хочу сказать. Итак, прошу слова!

В зале стало еще более оживленно. Среди присутствующих раздались голоса, поддержавшие его просьбу. Цибулько не стал возражать. Он и сам был не прочь выслушать молодого человека, надеясь в заключительном слове надолго отбить у него охоту проявлять излишнюю активность.

– Ну, что же, прошу, - снисходительно предложил Цибулько.

Молодой человек, не торопясь, поднялся на кафедру.

– Уважаемые товарищи, - сказал он, - я впервые посетил ваше Общество и вовсе не собирался выступать. Но возникшая ситуация побудила меня преодолеть робость, которую я испытываю перед незнакомой аудиторией. Прошу простить меня за излишнюю смелость. Мое выступление продиктовано исключительно добрыми намерениями и может оказаться полезным для объективной оценки прослушанного доклада. Я не претендую на безупречность своего суждения, но не могу признать безупречным и выступления некоторых моих предшественников. - Молодой человек посмотрел на председателя так, что всем стало ясно, кого он имел в виду. - Доклад, сделанный доктором Рябининым, неординарен. В нем чувствуется новизна, смелость мысли и большая практическая значимость. Насыщенный богатым фактическим материалом, он дает основание надеяться, что предлагаемый метод может оказаться если не единственным, то наиболее эффективным методом восстановления сердечно-сосудистой деятельности у больных с поражениями головного мозга. Эту надежду внушают безупречность эксперимента и уникальные клинические наблюдения. Подобных сообщений не было в доступной мне литературе. Не удивительно, что кое-кто не понял значения открытия, сделанного докладчиком. Удивительно, что он сам этого не понял, иначе вступился бы за свое детище, не позволил бы бездоказательно охаивать его.

В аудитории заулыбались.

Увидев эти улыбки, Цибулько вскочил, как ужаленный.

– Вы оскорбляете меня! - крикнул он.

– Почему вас? - удивился молодой человек. - Ведь я сказал, что негативно оценить доклад может только некомпетентный и предубежденный человек. И вообще зачем кричать? Это ведь не метод решения научных споров.

– Вы кончили? - Цибулько едва сдерживал негодование.

Молодой человек кивнул и, так же не торопясь, вернулся на свое место. В зале стало тихо - все ждали, что скажет Цибулько.

Глядя на незнакомца и слушая его несколько нахальное выступление, Женя с грустью поняла, что Рябинин не способен защищать ни себя, ни свои взгляды. А уж тем более не станет он защищать других. Под напускной бравадой скрывался обыкновенный трус и приспособленец, не желающий портить отношения с теми, кто сегодня сильнее.

– Ты думаешь, я испугался Цибулько? - оправдывался Сергей, когда они возвращались с заседания. - Я не хотел разводить склоку, я выше ее. Зачем метать бисер перед свиньями?! Важно, что уверен в том, что сказал, а на чужое мнение мне наплевать.

Женя не стала спорить: она поняла, что это бесполезно.

Пескишев, узнав о случившемся, возмутился поведением Рябинина, упрекнув его в слабохарактерности, и попросил Женю навести справки о смелом молодом человеке, который его заинтересовал. Однако этого не потребовалось, незнакомец сам явился к нему.

20

Пескишев уже который раз безуспешно пытался связаться по телефону со своей женой. Ни дома, ни на работе ее не было. На работе сообщили, что она давно ушла домой, а дома кто-то чужой сказал, что она должна быть на работе.

Пескишев удивился, что застал у жены какого-то мужчину. По его уверенному и спокойному тону нетрудно было догадаться, что он чувствует себя в этой квартире хозяином.

– Я Пескишев!

– А я Кораблев! - ответил тот и добавил: - Ну так что же?

– Вы, по-видимому, не поняли меня, - пояснил Пескишев, - я муж... Галины Викторовны.

Кораблев громко рассмеялся:

– Муж наелся груш. Так что ли? Был муж, да сплыл. А теперь я хожу в этом чине. Ясно тебе?

В трубке послышались короткие гудки.