– Хельга, если она еще раз придет, то попроси ее положить анонимку мне на стол. Сделаем вид, будто бы она сама у меня на столе появилась. Она очень нервничала.

– Ива, есть же предписание… – начала было Хельга, на что Ива улыбнулась и произнесла:

– У Хендриха наверняка есть еще зериданский шоколад… Он знает, что я его люблю, а я же могу поделиться запасами.

Хельга вздохнула, но кивком приняла предложение: сладкое она любила сильнее, чем правила.

– Вот так под натиском низменных удовольствий пал последний оплот следования предписаниям, – трагично отозвался Эрих, сдерживая смех.

– Отстань, а? – фыркнула Хельга и ловким быстрым движением шлепнула Эльги по руке: – Хватит таскать печенья! Брюхо растет.

Эльги лишь хохотнул, подливая себе еще немного кофе, наблюдая за тем, как эльфийка быстро прячет запасы в шкафчик стола.

Остаток первой половины дня прошел тихо и за бумагами. Уже ближе к обеду от количества прошений и ответов на них слезились глаза, а желудок упорно требовал заслуженный обед. Ива потерла глаза, чертыхнулась, вспоминая, что с утра накрасила ресницы тушью, и, подавив зевок, потянулась за столом. В их общем кабинете к полудню она осталась одна: все разбрелись по своим делам.

– Нет, все-таки нужно что-то поесть, – тихо сказала она самой себе и поднялась из-за стола, разминая позвонки, которые тут же отозвались хрустом.

В полной тишине Ива пообедала, глядя, как утреннее солнце давно скрылось за кучевыми серыми облаками, с которых мелкой крошкой сыпался снег. Она бесцельно смотрела в окно, прислушиваясь к шагам в коридоре, но, несмотря на обед, стояла странная и несвойственная тишина. Наконец, покончив с курицей, она обернулась на бумаги и вздохнула: меньше их не становилось. И снова отвернулась к окну, впадая в привычное для нее медитативное состояние: сама погода располагала.

– Привет, – тихо произнесли за спиной, отчего Ива, не ожидавшая ничего подобного, вздрогнула, едва не пролив на себя горячий кофе. В дверях стоял Хендрих: он деликатно прикрыл за собой дверь, а Ива хрипло выпалила:

– Будешь кофе?

– Нет, – он качнул головой и будничным тоном продолжил: – Твой шеф меня напоил им по самое не хочу, пока обсуждали дело. Кстати, теперь ты и я работаем вместе… Ну и весь ваш отдел, соответственно.

– Что же так без энтузиазма? – не удержалась от подколки Ива, а затем спросила: – Может, расскажешь, сколько у вас убил этот массовик-затейник? Я не понимаю его мотивацию двигать сюда, в Норфолк. На торговый корабль его не возьмут, они вообще попутчиков не любят, даром, что он свой, а пассажирские заходят в Нэрине.

– Он нелегал, Ива, – пожал плечами Хендрих, подойдя к ней ближе. – За очень крупную сумму его возьмут на любой, даже полуконтрабандистский корабль, а их здесь немерено, толку-то с того, что лицензию им выдали: как возили всякие порошки интересного действия, так и возят. Для лечения, конечно.

Ива ничего не ответила, а лишь постучала подушечками пальцев по горячей стенке чашки, а затем спросила:

– Зачем пришел?

– Сказать, что работаем теперь вместе.

– Скромничаете, господин Вольфхарт?

– Говорю полуправду, – пожал плечами Хендрих и мягко накрыл своими ладонями ее. – Ива, прости за вчерашнее. Я был взвинчен… Ты извини, если я сказал лишнее, я понимаю.

– Брось, – Ива качнула головой. – Все хорошо, Хендрих.

– Может, пообедаем вместе? Или прогуляемся?

Ива помолчала, а затем утвердительно кивнула головой: откажи она сейчас Хендриху, тот бы непременно решил, что она все еще обижена за вчерашнее, но Ива и вправду не считала его сколько-нибудь виноватым. На улице было морозно и безветренно, лишь сыпался с неба снег. Они отошли в парк рядом с управой, и только там Хендрих, наконец, заговорил с ней:

– Ты согласилась… Не думал, что столь скоро получу от тебя индульгенцию.

– Я просто не хотела говорить при лишних ушах, – пожала она плечами. – Не удивлюсь, если Хельга догадалась, что ты пошел ко мне.

– Это та эльфийка, которая ест пончики у вас в приемной? – с улыбкой отозвался он, на что Ива прыснула: даже в святая святых Хельга умудрялась спрятать что-нибудь вкусное и при этом не получить от шефа нагоняй.

– Странно, как ей позволяется липкими руками трогать бумаги и есть в приемной, – сухо отозвался Хендрих.

– О, посмотрите-ка, в ком заговорило начальство, – со смехом в голосе отозвался Ива: – Сам-то давно перестал уминать булки на рабочем месте?

– Это разное, лисичка. Одно дело, если вы у себя в кабинете чаи гоняете, а другое, если в приемной уплетают пончики с карамелью, попутно принимая важные документы. Я не позволяю такого.

– Нисколько не сомневаюсь, – улыбнулась Ива, останавливаясь перед выключенным фонтаном, который венчала статуя, укрытая толстым слоем снега.

– Так ты не в обиде? Мне не нужно вымаливать прощение, а, лисичка? – Хендрих хитро сощурился, внимательно глядя Иве в глаза, на что та лишь фыркнула и отозвалась: