– Хендрих? – удивленно спросила Элис, внимательно оглядывая Иву. – Тот самый Хендрик Вольфхарт, от которого Свелке в последние месяцы на посту ссался в штаны?

– Не знаю, что там насчет недержания у Свелке, – качнула головой Ива. – Но да, это тот самый Хендрих Вольфхарт. Не смотри меня так, Элис! – раздраженно фыркнула девушка, отчего столкнулась с вопросительным взглядом Элис. – Извини, но ты уже вторая, кто на этой неделе расспрашивает меня о нем. Это к делу не относится. Относится лишь то, что тот, кто убил Викторию, начал свои дела не в Норфолке, а в Центре. Там уже несколько жертв. Сколько – Хендрих не сказал, но там крепко за это дело взялись. Как подозревает Тайная Канцелярия в лице Хендриха, убийцей является маг со Сканниге, обладающий рунической магией. На лодыжке одной из жертв обнаружили руну, а когда коронер коснулся ее льдом, то жертва рассыпалась в прах. Такой, что едва на спичечный коробок удалось наскрести. Предупреждая вопросы: нет, в списках пересекающих границы его нет, более того, он просрочил время пребывания и, по моему мнению, остался ждать здесь до весны кораблей со Сканниге с поддельными документами на руках.

С минуту все молчали, а затем Эрих задумчиво протянул:

– Чародей с редкой магией – дело дрянь, а если еще и серийный маньяк, то вообще… Кхм, совсем плохо. Руническая магия вообще следов не оставляет, мы его по заклинанию обратного действия никак не найдем. Можно до весны караулить.

– Плюсом со Сканниге выдачи нет… – задумчиво протянула Элис, помешивая ложечкой сахар в кофе: – Нам его не выдадут, даже если он половину города порешит.

– А если бы ты его встретила на улице, смогла бы понять, что это он? – неожиданно спросил Эльги у Ивы, на что девушка качнула головой:

– Если бесконечно сканировать фон, то, да, смогла бы, просто потому что у них нет от этого защиты, а руны всегда просят что-то взамен, потому что владение ими не является врожденным даром: ему обучают, а руническая магия очень требовательная, и ментальное поле от нее сильно страдает, а учитывая, сколько у него совершенных преступлений за плечами, то там не психика, а решето.

– Не думаю, что, грохнув с десяток-другой девиц, он остался ментально здоровым, – фыркнул Эрих, мотнув головой: – Кстати, если уж мы заговорили про твоего Хендриха, то он, вероятнее, к расследованию тоже будет подключен? Или же исключительно по линии Канцелярии, а мы, как всегда, на подхвате?

– Я не знаю, – Ива пожала плечами и посмотрела стопку листов, лежащих на краю стола: – Это только за вчерашний вечер?

– А то думаешь, – отозвалась Хельга, которая зорко бдела, чтобы Эльги не стащил у нее еще печенье. – Вчера такая странная дамочка приходила: говорит, я вам тут анонимку написала, а теперь передумала и хочу забрать, а я ей все говорю, что, женщина, анонимки у нас все равно в архив идут, а она все заладила: отдайте да отдайте. Тут зазвонил телефон, я отвлеклась, а она – хвать! – и утащила бумажку прям из-под носа. Я даже опомниться не успела!

– Вот так тебя утащат, а ты и не заметишь, – отозвался Эльги, отрываясь от бумажек, которые на его столе тоже высились приличной стопкой.

– Да ну тебя! И знаешь, Ива всё причитала, чтобы к тебе попала бумажка: мол, хочу, чтобы госпожа Ива Анвиель прочла, а я ей: «Ну так пишите на ее имя, какая проблема?» Будет вам еще сыскная уполномоченная анонимки читать, да потом по запаху выяснять, кто ж ей послания оставить изволил.

– Как выглядела женщина? Надушила своими духами послание? – спросила Ива, не сильно напрягая голову, чтобы порыться в воспоминаниях Хельги: одно про эльфийку она знала точно – она опишет любого человека с головы до пят в самых мелких деталях, только посмотрев на него меньше, чем полминуты.

– Ой, странно выглядела. Вчера ж пасмурно было, снег срывался, а она вся в шубу до пяток закутанная, на лице огромные очки черные, волосы… Ну, явно видно, что парик, причем не наш, не эльфский, черного цвета, перчатки кожаные, хорошие, с крупной строчкой на ладони. Узор, что ли? Ну не важно, главное, что перчатки приметные, шоколадного оттенка, да белыми нитками выбитые. Ну, видно, что из натуральной кожи, недешевые. И шарф у нее был белый вязаный. Крупной вязки. А! Еще, когда уходила, после себя такой противный запах жасмина в кабинете оставила, дышать невозможно! Пришлось проветрить.

– И вправду, какая странная дамочка, как посмела в шубе зимой ходить… – иронично протянул Эрих, на что Ива едва подавила улыбку, а Хельга вперила в него раздраженный взгляд и ответила:

– Да в очках на пол-лица была! Ну, на черта очки, если солнца нет, да еще и снег крупными хлопьями: стекла только залепит, а в помещении от тепла очки запотеют, и не видно ничего. Тоже мне – оперативный работник.

– Помнится, три недели назад ты купила ультрамодную и дорогущую тушь и на работу в очках ходила, чтобы от снега тушь не потекла, – заметила Элис, на что Ива все-таки не выдержала и хихикнула.

– Может, выглядела она вполне обычно, но вот то, что она меня знает и хотела лично мне послание оставить – необычно. В твоих воспоминаниях она какая-то встревоженная, дерганная, это так?

– Ой, да! Очень дерганная. Нервничала сильно. Будто она в этой анонимке, по меньшей мере, в убийстве сознается. Голос дрожал у нее. И тихо-тихо так говорила. Я едва смогла слова разобрать.

Ива помолчала, внимательно глядя на Хельгу, на что та закатила глаза и постаралась сосредоточиться на воспоминаниях, чтобы Ива могла увидеть всё своими глазами: в мозгу, как в калейдоскопе, быстро проносились кадры, Хельга не очень внимательно отнеслась к женщине, отвлекалась постоянно на телефон, а потом уловить нечто большее, чем уже сказала эльфийка, делалось невозможным.