Даша отвлеклась на своего сына, я склонилась к дочери, поцеловала её в маленький, но такой сладкий лобик.

– Это замкнутый круг, – объяснила я ей шёпотом, чтобы соседки не услышали. – Ты не хочешь сосать грудь, потому что в ней нет молока. Но молоко не появится, если ты не будешь сосать. Давай уж постараемся.

Девочка вздохнула тяжело, словно смирившись со своей долей, и приникла к груди. Сосала через не хочу, проверив на слово маме – если стараться, молоко появится. Да так и уснула на моей груди, а потом, когда сосок выскользнул изо рта, вдруг улыбнулась, да так сладко, в полный беззубый рот, до ямочек на щеках. И тогда я поняла.

– Я знаю, как тебя зовут, – улыбнулась и я, коснулась щечек кончиком пальца, вызвала ещё одну улыбку дочери. – Аринка ты. Аришка. Арина.

Про себя повторила – Арина Кирилловна. Только какое отчество дать дочери понятия не имею. Наверное, перед таким же выбором стояла и моя мать, и мне впервые, чисто по женски стало жаль мать. Она тоже меня без отца родила. Наверное, такова судьба женщин нашей семьи…

–Все будет хорошо, – сказала я и ещё несколько раз на разные лады повторила имя дочери.

Аришку унесли. Понимать, что у твоей дочери есть имя было приятно. Хотелось всем рассказать, но кому интересно? Катьке, да маме. Кирилл от нас еще тогда отказался, когда не смог мне поверить. Мы для него не имеем никакого значения. У него блондинка, молодая, красивая, умная, без проблем… А у меня кроме ребёнка только кот, да цветы.

– Агапова, к вам пришли, – заглянула медсестра.

Простых смертных в наши палаты не пропускали, только Кирилл ходил тут, словно хозяин, везде, где ему было угодно. Маму ещё не выписали, решила, – Катька. Ну, хоть кого-то обрадую тем, что у дочери имя появилось.

Послеоперационный рубец не перестал болеть, я просто научилась терпеть эту боль, надеясь, что рано или поздно она отступит. Зато живот становится все меньше и меньше, хоть какая-то радость. Застегнула на животе бондаж – Кирилл принес, и потихоньку пошла вниз. Несколько ступенек пройдёшь, отдохнешь, унимая колотящееся сердце и боль в животе, потом идёшь дальше. Так потихоньку и дошла. Признаться, кроме Катьки я и не ждала никого, никому мы с маленькой Аришей не нужны и от этого я почти не испытываю обиды.

Но я была порядком удивлена. В полукруглом холле, в котором допускались короткие свидания стояла Лена. Сестра моего бывшего. Я не видела её несколько лет, и столько бы ещё не видела. Хотя нет, вру, я бы с удовольствием не видела её никогда, всю свою жизнь. Лена для меня плотно ассоциировалась с тем днем, пережитым фиаско и крушением надежд. Она сразу встала на сторону брата, хотя мне тогда казалось, мы неплохо ладим.

– Что тебе нужно? – как можно спокойнее спросила я.

Никто из нас не делал вид, что рад встрече. Она отлично выглядела, Лена, отметила без зависти я. И не скажешь, что сорок уже, порядком меня старше.

– Чтобы ты оставила нас в покое.

Спина ровная. Говорит тоже спокойно, но в голосе плохо скрытая агрессия. Словно в любой момент сбросит с себя маску благопристойности и с кулаками на меня бросится. Я бы не удивилась.

– Я не понимаю тебя.

– Всё ты понимаешь, – зло прошептала она приблизившись к моему лицу. – Давишь на его совесть? Ну да, Кирилл же добрый. Подумаешь родила не пойми от кого. Он поможет… Ты нам не нужна. У него девушка нормальная, а не…

– Проваливай, – чётко ответила я. – Проваливай и больше никогда не появляйся в моей жизни и к ребёнку моему не приближайся.

Наверх по лестнице летела. Живот горит огнём, дышать нечем, а я бегу. Как маленькая испуганная мышка, что пытается спрятаться в своей норке. До кровати уже еле дошла, упала, накрылась с головой одеялом.

– Агапова, – окликнули снова. – Пришли.

– Не пойду, – ответила я из под одеяла.

И правильно – ничего хорошего меня там не ждёт.

– На вашем месте я бы сходила…

Разговор прервала воплем Дашка.

– Полина! – закричала она. – Ты деньги выиграла!

Ключ лежал в бардачке. Я помнил о нем, толком не понимая, зачем это сделал. Дверь я поменял. Ключи привёз Полине. Всё, как положено, да. Только один ключ снял со связки и он осел в моём бардачке.

– Это все кот, – сказал я. – Это ради кота. Он герой и сидит там один, голодный.

Полина была одинока, это я понял по её маленькой полупустой квартире. Мама лежит в больнице. Кто покормит кота? Он героически спас свою хозяйку громогласными воплями. Не ори кот – я бы ушёл. И жутко вдруг стало, что вдруг не стало бы Полины и не было бы в мире маленькой девочки с носом кнопочкой.