Успокаиваться приходится уже запершись в ванной. Умываюсь ледяной водой, держу руки под тонкой струйкой, пока кожа не покраснеет от холода. Вода забирает боль и плохие мысли. Если я не перестану травить себя, подкармливая паранойю, то все закончится очень плохо…

Времени дорога заняла больше двадцати минут. Давно пора смывать краску с волос. Выключаю воду в раковине, оборачиваюсь к ванной и понимаю, что она слишком белая для моей рыжей краски. Что-то об этом я не подумала. Забираю с собой весь необходимый инвентарь и все еще оглядываясь, иду на улицу, к летнему душу. Надеюсь, доктор там не придумал никаких новшеств.

Внутри и правда все как было. За исключением новой удобной полочки для мелочей и лампы для подсветки. Вспениваю волосы и выкручиваю воду на всю. Она нагрелась на солнце до идеальной температуры и теперь стекает по коже ржавыми от краски, струйками, успокаивая.

Я, наконец, позволяю себе расслабиться. Когда тревога хоть немного ослабляет поводок, закрываю глаза и просто чувствую, как в слив вместе с пеной и краской утекает усталость. Шелковое тепло воды окутывает, но груди неожиданно касается резкий порыв ветра, который пробегается мурашками по всему телу. Подставляю лицо струям воды, чтобы быстрее смыть пену. Открываю глаза и не могу сказать и слова. Даже пошевелиться. Так и стоим, смотрим друг на друга не мигая. Приплыли…

Ловушка для комаров противно взвизгивает, когда в ее сети попадается очередная жертва. Старый холодильник “Днепр” ворчит, будто возмущаясь на сорокаградусную жару и орущих за окном цикад. Занавески колышет нагретый за день щедрым южным солнцем воздух. Он наполнен липами, жасмином, горячими абрикосами и… пирогами. Это точно тетя Маша затеялась утешительно-примирительной выпечкой. Значит, нужно с доктором поговорить быстрее, а то опять не дадут.

Он сидит напротив и тоже молчит. Зажигалку перекатывает в длинных пальцах, а я стараюсь не смотреть, как иногда мелькает необычное кольцо на большом. Кажется, будто в широкое кольцо из белого металла вплавили тонкое золотое. Оно угловатое, неровное, но взгляд цепляет моментально. Доктор замечает мое внимание, скалится, и я тут же прячу взгляд в своей кружке.

Теть Маша уже прибегала на мой крик, которым я всполошила всю округу, когда поняла, что за мной наблюдают. Этот оборотень в белом халате стоял как ни в чем не бывало, уперев руки в бока, и с улыбкой, выслушивал все мои аргументы в пользу того, что человек он так себе. Тут-то и прискакала запыхавшаяся теть Маша.

– Василиса! Что стряслось?! – открывает дверь в душ еще шире, вытирая пот со лба и обмахиваясь кухонным полотенцем.

Перед ней открывается восхитительная картина. Я – в пене, прикрываюсь полотенцем, пока с волос стекает вода, а этот гад стоит… Улыбается. Действительно, чтобы здесь могло произойти…

– Он ко мне в душ влез! – срываю с крючка мокрую мочалку, вырывая петельку с мясом, и запускаю в вынужденного соседа. Увы, он непринужденно отмахивается, и мочалка падает, разбрызгивая пену по дорожке и его спортивным брюкам. Ну хоть что-то.

– Приставал, что ли? – почему-то очень радостно всплескивает руками теть Маша, чем окончательно выводит меня из себя.

– Да нет же! Не успел. К счастью!– топаю от досады, что меня никто не слышит. – Он смотрел на меня голую, пока я мылась! – слезы уже наполнили глаза обидой и разочарованием, но это был не последний удар.

– Васятка, ну что ты за дуреха?! – вздыхает устало. – Ну, посмотрел. От тебя не убудет. А всех кур своим ором своим мне переполошила. На кой глотку драть-то? Если ты так орать каждый день будешь, у меня Нюська молоко давать перестанет! – разоряется теть Маша, а доктор разворачивается и уходит смеясь! – Велика беда! Мужик позарился! Да радоваться надо! За ним вся деревня бегает!

И ведь… не поспоришь. Только я не вся деревня. И мне с моим багажом ни сосед, ни тем более мужик не нужен. Я психанула окончательно. Прямо так, в пене, вернулась в дом. Чуть не поскользнулась в мокрых тапочках, но ушла, не обращая внимания на слова теть Маши. Наконец от души хлопнув дверью, заперлась у себя в башне.

Плакать – дело бессмысленное. Хоть и очень хочется. Самое время переплавить все самые острые эмоции в энергию. И я принимаюсь разбирать коробки с вещами, аккуратно сложенные в уголочке. Чудом в верхней коробке попадаются и мои собственные вещи. Мамины джинсовые шорты и моя безразмерная футболка Олимпиада 92 оказываются идеальным выбором.

Нужно заканчивать весь этот бардак с сожительством. Долго решалась, но все же спустилась, чтобы поговорить с нахалом. Проходя мимо зеркала, заметила, что волосы высохли идеально-рыжей волной. Я все больше становлюсь похожей на ведьму. Вдруг удастся убедить?

Начать говорить первой – невыносимо. Топлю очередную ложку сахара в чае, внимательно наблюдая, как растворяются крупинки сахара, создавая фантастические вихри. Стыд никак не смешается со злостью. Я закипаю где-то глубоко внутри, но снаружи потупила взгляд в кружку и никак не могу сдвинуть себя с места. Божечки, да он же видел меня голой! Меня муж в таком виде ни разу не видел, а этот стоял, пялился. Взглядом пожирал, пока я не пришла в себя от шока и не завопила… Точнее, не прикрылась полотенцем.