— Проснулись? В камеру его. Живо, — распорядилась Эрика.

— Всегда к твоим услугам, чумазик. — Гэри нахально улыбнулся Питерсону окровавленным ртом, и его потащили прочь. Питерсон медленно поднялся с грязного пола. Две пуговицы на его рубашке были оторваны, нос кровоточил.

— Что вы тут устроили? — спросила Эрика.

— Босс, он…

— Рот закрыть и привести себя в порядок. Потом поговорим.

Питерсон вытер рот тыльной стороной ладони и покинул кабинет для допросов.

— Босс, мы нашли у него уйму сигарет… — начала Мосс. Эрика жестом велела ей молчать.

— Я знаю, что произошло. А вот чего я не хочу знать, так это почему два моих лучших сотрудника не соблюдают процедуру допроса.

— Я пыталась связаться с его адвокатом.

— Выйдем, — сказала Эрика, заметив, что камеры все еще ведут запись их разговора.

— Вы же знаете, что у Питерсона зуб на Уилмслоу, — продолжала Эрика, когда они вышли в коридор. — Он — подонок, но к убийству Грегори Манро он не причастен, у него алиби. Ваша задача — расследовать убийство, а не тащить в участок всех подряд, кто вам не понравился.

— Дело не в том, что он нам не нравится…

— Идите домой, Мосс. Я все улажу.

— Но…

— Домой. Сейчас же!

— Слушаюсь, босс. — Вытирая со лба пот, Мосс пошла прочь. Эрика осталась одна в коридоре, под жгуче-ярким светом флуоресцентных ламп.

Часом позже она нашла Питерсона в мужской раздевалке на цокольном этаже отделения. Здесь смешивались запахи напольного воска и людских тел. Питерсон сидел на лавке, прислонившись к шкафчикам. На одной из металлических дверей шкафчиков, что стояли напротив, красовалась вмятина, а рука Питерсона была обмотана окровавленной тряпкой.

— Он специально нарывался, босс, — произнес Питерсон, поднимая глаза на Эрику. — Вломился в дом, сшиб с ног Эстель. Нас послал куда подальше.

— Он, конечно, мразь, Питерсон. Но если бы я арестовывала каждого, кто меня посылает, тюрем бы не хватило.

Окон в раздевалке не было, свет горел только над раковинами, окутывая все помещение сумеречным сиянием. В тонком летнем платье Эрика чувствовала себя почти что обнаженной; серебряные подвески в ушах шлепали по щекам. Она сложила на груди руки.

— За что конкретно вы его арестовали, Питерсон?

— У него были контрабандные сигареты, которые он планировал продать!

— И у вас есть доказательства того, что он планировал их продать?

— Ну как же, босс! Там ведь тысячи сигарет!

— Допустим, он собирался их продать, но какое отношение это имеет к нашему убийству? — спросила Эрика.

— Босс, Уилмслоу находится на пробации, — отвечал Питерсон. — Не просто же так. И мы до сих пор не знаем, причастен ли он к убийству Грегори Манро. Зато теперь у нас есть время, чтобы копнуть поглубже.

— Он не причастен к убийству Грегори Манро! — раздраженно бросила Эрика.

— Мы этого не знаем, босс. Его алиби подтверждают только сестра и мать, которые…

Эрика прошла к раковине, включила холодную воду. Сполоснув лицо, она набрала в ладони воды и напилась. Потом закрыла кран и промокнула рот бумажным полотенцем.

— Питерсон…

— Что?

— Гэри Уилмслоу находится под следствием за изготовление и распространение детской порнопродукции. Потенциально он является ключевым игроком в обширной подпольной сети педофилов. Полиция ведет за ним скрытое наблюдение. Именно поэтому мы точно знаем, что он не убивал Грегори Манро. У него железное алиби.

Питерсон в шоке вытаращился на нее.

— Вы это серьезно?

— Да, серьезно. И я не должна была вам это говорить.

Питерсон грузно наклонился вперед и опустил голову в ладони.

— Нельзя поддаваться на провокации сволочей вроде Уилмслоу. Вы же знаете, что это за типы. Он умеет выводить из себя. С детства научен. Я считала вас более умным человеком. Жажда мщения затмевает разум.

— И когда его арестуют? — сипло выдавил из себя Питерсон, словно борясь со слезами.

— Не знаю. Марш сообщил мне об этом пару дней назад, когда я хотела взяться за Уилмслоу. Эта операция называется «Хемслоу». Полиция считает, что есть фабрика по производству DVD-дисков и отснятый материал… на сотни часов, который загружают в Сеть.

Ее слова повисли в воздухе. Питерсон выпрямился, прижал к глазам ладони.

— Нет, нет, нет, нет… — произнес он. Эрику потрясла его реакция. Он не пытался снять с себя вину или оправдаться. Питерсон отнял руки от лица. — Что же теперь будет?