Эрика снова посмотрела на два трупа. На туловище каждого имелся зашитый Y-образный разрез.

— А у женщины что-нибудь было?

— Нет. В ее желудке ничего, кроме небольшого количества частично переваренной пищи.

— Думаешь, он был наркокурьером?

— Это тебе выяснять.

— Глупость какая-то, — покачала она головой. — Его убили, расчленили, а наркотики в животе оставили. Какой смысл? — Глядя на пакет с маленькими свертками, она быстро произвела в уме подсчеты. — Здесь кокаина на тридцать тысяч фунтов.

— Убийца про наркотики мог и не знать. Но это…

— Да знаю, Айзек, — сердито перебила его Эрика. — Это мне выяснять. Долго тела пробыли в воде?

— Трудно сказать. Мужчина, возможно, пару недель. У него налицо все признаки мацерации кожи — набухание эпидермиса на пальцах, ладонях, подошвах ног; в области груди и живота наблюдаются цветовые изменения кожи. В случае с женщиной дело обстоит иначе. Она пробыла в воде самое большее несколько дней. Пальцы в хорошем состоянии, можно снять отпечатки; и их сняли и прогнали через систему — безрезультатно. В отчете о вскрытии указано, что в чемодане с телом был обнаружен большой осколок бетонной плиты; его отправили на экспертизу.

— Причина смерти?

— В обоих случаях — удар в затылочную часть головы. В легких была вода, но если жертва обезглавлена, вода заполняет полость тела.

Несколько мгновений они молча смотрели на трупы.

— Ладно, спасибо, — поблагодарила Эрика.

Они вышли в коридор, где ее ждал Джон. Он сидел на одном из пластиковых стульев, держа в руке стакан с водой из кулера. При их появлении он поднялся.

— Доктор Стронг, босс, простите. Вообще-то, я спокойно смотрю на трупы, но если они расчленены… — Макгорри снова зажал рукой рот.

— Иди на воздух. Встретимся на парковке, — распорядилась Эрика.

Склонив набок голову, Айзек взглядом провожал Макгорри, пока тот не дошел до конца коридора и не скрылся за дверью центрального входа. Та с лязгом захлопнулась за ним.

— Он натурал, Айзек. У него есть подружка. Кажется, тон у них задает именно она.

— Но он наверняка симпатичнее, — улыбнулся Айзек, усаживаясь на один из стульев. — Сколько ему?

— Двадцать четыре.

— Ох, где мои двадцать четыре… — Эрика кивнула с улыбкой, соглашаясь с ним. — Как Питерсон?

С переменой темы разговора лицо Эрики омрачилось.

— Поправляется, но очень долго и медленно.

— Поправится. Не всем удается выкарабкаться, получив пулю в живот. Ему очень повезло, даже с учетом того, что у него после операции дважды возникали тяжелые инфекционные осложнения…

— Я в курсе, Айзек.

— А ты в курсе, что твоей вины в этом нет? Ты не виновата. Он не обязан был следовать за тобой на место преступления.

— Я его начальник… — Она умолкла, запрокинув голову к стене.

— Как он выглядит?

— Все еще очень худой. Мать его выхаживает. Меня она не очень жалует.

— Эрика. Ты же понимаешь, матери по-особому привязаны к сыновьям.

— Ну да. Если еще учесть, что познакомились мы с ней в реанимационной палате, где Джеймс лежал весь в проводах и трубках, подключенный ко всяким-разным аппаратам…

Айзек стиснул ее за плечо.

— Ты хоть спишь?

— Удается за ночь забыться на несколько часов.

Айзек в озабоченности сдвинул тонкие брови. Потом встал, прошел к кулеру и наполнил водой один стаканчик.

— Может, выписать тебе что-нибудь? — предложил он, подавая ей стакан с водой.

— Исключено. Я не могу расследовать двойное убийство с глазами враскоряку, как у зомби.

Он посмотрел на нее долгим взглядом.

— Ладно. Только не замыкайся в себе. В ближайшее время приходи на ужин. Хорошенько поесть тебе не помешает.

— После того как установлю личности жертв. — Эрика допила воду и бросила стакан в урну. — Я позвоню.

Она пошла из морга. Айзек смотрел ей вслед, переживая за друга. Эрика работала на износ, не жалея себя, и он со страхом думал, что однажды настанет день, когда она не выдержит напряжения и сломается.

Макгорри вернулся в отделение Луишем-роу, а Эрика поехала в Воксхолл — к экспертам-криминалистам. Они размещались в одном из огромных стеклянных административных зданий на берегу Темзы. Она въехала на подземную парковку, затем на лифте поднялась на шестой этаж и позвонила в дверь, что вела в их лаборатории. В маленькое застекленное окошко Эрика увидела, как из двери в конце коридора появился Нилз Акерман. Она работала с ним по трем резонансным делам, каждое из которых увенчалось осуждением преступников, но он по-прежнему оставался для нее загадкой. Нилзу было под пятьдесят, кожа у него была почти прозрачная, а его обычно белые волосы сегодня имели ярко-голубой цвет. То немногое, что она знала о нем, оставляло впечатление двусмысленности: ему одинаково нравились как мужчины, так и женщины (Айзек говорил, что, по слухам, в родной Швеции у него есть ребенок), и Эрика понятия не имела, кто он по политическим убеждениям — правый или левый. Но, разумеется, все это не имело значения, поскольку Нилз зарекомендовал себя экспертом-криминалистом высочайшего класса.