— Нет. Он бы мне сказал. Обязательно похвастался бы.

— Можно узнать, почему вы развелись?

— Одержимый он был. Я с ним задыхалась. Ревновал меня к каждому столбу, мог руку поднять. Я сочла, что достойна лучшей доли, — объяснила Мариэтта.

— Почему Томасу приходилось туго в последние годы?

— Он снова женился. Дебби ее звали. Хорошая девушка. Немного простоватая, бесхарактерная, но с ней он стал поспокойнее. Она работала в одной транспортной фирме в Гилфорде. Однажды вышла во двор, чтобы переговорить с кем-то из водителей, и не заметила, что едет грузовик. Бах-бабах. Умерла мгновенно, и ребенок тоже: она была беременна. Том расклеился. Один он ипотеку потянуть не мог. Потерял работу. Вернулся в Лондон в надежде, что сумеет начать все сначала. Я разрешила ему пожить у меня, но мы постоянно грызлись, и, устроившись на работу, он приобрел квартиру в Доллис-Хилл. Потом работы не стало, и ему снова пришлось обратиться в центр занятости.

— Вас не удивило, что он три недели не давал о себе знать? — спросила Эрика.

— Мы друг перед другом не отчитывались.

— Вы знали его семью?

— Его родители умерли, когда ему было восемнадцать. Братьев и сестер у него не было.

Эрика и Мосс переглянулись.

— Я пытаюсь собрать о нем информацию. Нам ничего не удалось выяснить о родственниках Дебби. Родители ее умерли; она была единственным ребенком в семье, — сказала Эрика.

— Ничего не удалось выяснить, говорите? Вы-то сами обе, наверно, купаетесь в счастии и благополучии: денег куча, уютный дом в спокойном районе, да? Соседи, наверно, останавливаются у забора, чтобы поболтать с вами, когда вы косите газон. А вы полюбуйтесь, как живут другие — те, кто вырос в нищете. — Мариэтта постучала пальцем по подлокотнику кресла. — И хоть бы кто помог. У меня нет друзей, я не хожу на званые ужины, не посещаю литературные кружки. Я воспитывалась в детских приютах, время от времени попадала в приемные семьи.

— Я вам сочувствую… — начала Эрика.

— Ой, да не нужна мне ваша жалость. Я просто объясняю, почему вам не удалось получить представление о полноценной счастливой жизни Тома. Ее не существовало… Ну что, чай будете пить?

Эрика и Мосс осушили чашки и поставили их на блюдца.

— Вы согласитесь прийти в морг и официально опознать Томаса? — спросила Эрика.

— Что? Расчлененного?

— Да. Так положено.

— Ну, раз положено, — протянула Мариэтта.

— Спасибо. И возможно, у нас возникнут еще вопросы.

— В самом деле? Какого ответа вы от меня ждете? Если есть вопросы — задавайте!

Из занавешенного тюлем окна кухни Мариэтта смотрела, как Эрика и Мосс идут по парковке, где по-прежнему топталась компания юнцов. Те, дымя сигаретами, наблюдали, как полицейские садятся в машину. Хоть они и приехали в обычном автомобиле и обе были в штатском, эти ребята сразу их раскусили: полицию они чуяли за версту. Когда автомобиль с полицейскими укатил, Мариэтта прошла в коридор, где стоял домашний телефон.

Она сняла трубку и набрала номер.

— Что ты думаешь о Мариэтте Хоффман? — спросила Эрика, когда они сели в машину и покатили прочь.

— Она была с нами правдива, бескомпромиссно правдива, — отвечала Мосс. — Но нас не должны обезоруживать ее кажущаяся правдивость и разговорчивость.

Эрика кивнула.

— Что любопытно, она оставила фамилию Томаса, хотя они состояли в браке всего год и расстались не самыми лучшими друзьями.

— А что тут такого? Может, испугалась бюрократической волокиты, особенно если давно сидит без работы: пока переоформляла бы документы, то да се, ей могли бы приостановить выплату пособия. А ты почему оставила фамилию мужа? — поинтересовалась Мосс.

Ее вопрос застал Эрику врасплох.

— Черт, прости, босс. Не подумала. Я без всякой задней мысли.

— Ничего. Моя девичья фамилия — Болдишова.

— Как-как еще раз?

— Бол-ди-шо-ва. Эрика Болдишова. Типичная словацкая фамилия.

— После пары бокальчиков рома с кока-колой фиг произнесешь.

Эрика улыбнулась:

— Мне было проще остаться Эрикой Фостер. Ну и я сохранила частичку Марка. А как у тебя с Силией?

— Она — Силия Грейнджер, я — Кейт Мосс. — Она заметила, что водитель смотрит на нее в зеркало заднего обзора. — Естественно, не та Кейт Мосс.

— Естественно, — рассмеялся патрульный.

— Вот нахал, — улыбнулась Мосс и продолжала: — Наверно, мы сохранили свои фамилии из-за работы, когда поженились. Джейкоб у нас Мосс-Грейнджер. По-моему, звучит круто.

— Надо бы покопать по Мариэтте, выяснить ее девичью фамилию. Посмотрим, куда это нас приведет. Возможно, она одна из последних, кто видел Томаса Хоффмана, — сказала Эрика.

Начинался вечерний час пик, поэтому до Аксбриджа на западе Лондона они добирались почти два часа. Родители Шарлин Селби жили на длинной широкой зеленой улице — это был другой мир в сравнении с жилым комплексом «Пинкхерст». Они затормозили у черных железных ворот, и Мосс выбралась из машины. Рядом с воротами в кирпичной кладке был утоплен маленький домофон. Мосс позвонила, держа наготове свое удостоверение. Голос женщины, что ответила на вызов, полнился подозрительностью. Она отказывалась их впускать, но потом уступила, и створы ворот распахнулись внутрь. Обсаженная деревьями длинная подъездная аллея привела их к особняку. Они припарковались у огромного орнаментированного фонтана, в котором лениво плавал у самого дна большой парчовый карп. Эрика разглядела его, даже несмотря на то что недавно зарядивший дождь покрыл водную поверхность рябью.