Остаток дня пролетел в деловой суматохе. Эрика и сама удивилась, как быстро она вошла в привычный рабочий ритм. Около пяти часов у стола Эрики возникла Мосс с папкой в руке.

— Есть минутка?

— Что такое?

— Я вводила данные по нашему расследованию в систему «Холмс» [133] , и кое-что выплыло. Одно необычное дело. Десять дней назад в дренажной канаве на сельхозугодьях был обнаружен труп. В нескольких милях от Оксфорда, неподалеку от шоссе М40.

— Что в нем необычного? — спросила Эрика.

— Это тело мужчины лет под шестьдесят, частично мумифицированное.

— И какое отношение мумифицированное тело имеет к нашему расследованию?

— Система определила сходство в способе убийства. Ему лицо расплющили камнем. Не считая чемодана, эта особенность связывает Томаса Хоффмана, Шарлин Селби и теперь еще Дэниела де Соузу. Убийца в хлам разбил им лица, чтобы их нельзя было узнать. Тело, найденное в дренажной канаве, до сих пор не опознано, но нашим коллегам удалось вытащить из канавы несколько камней, испачканных кровью, и снять образцы волос с одежды жертвы. Одна моя давняя знакомая работает патологоанатомом в криминалистической службе Оксфорда. Я могу с ней связаться.

Эрика взяла у Мосс папку, пробежала глазами материалы.

— Возможно, это и есть четвертая жертва, — заключила она. — Да, позвоните ей.

Домой с работы Эрика вернулась поздно, но она по-прежнему не переставала анализировать известные подробности дела, которое расследовала. На улице было темно, сыро и вообще противно, как это зачастую бывает в ноябре. Отпирая входную дверь, она столкнулась со своей соседкой Элисон, крупной неухоженной женщиной с густыми кудрявыми темными волосами. На ней было длинное пальто камуфляжной расцветки, на поводке она держала огромного серого датского дога.

— О, милочка, то-то мне показалось, что я слышала, как вы приехали, — произнесла она с мягким валлийским акцентом.

— Я только что вернулась… — начала Эрика, вставляя ключ в замочную скважину.

— Из Словении?

— Из Словакии.

— А, ну да. А это не одно и то же?

— Нет. Словения — другая страна…

Эрика открыла дверь, но Элисон продолжала:

— Мне всегда хотелось попутешествовать, но Дейзи стареет, и я не вижу смысла тратить время на оформление ветеринарного паспорта. — Датский дог посмотрел на Эрику грустными глазами и со вздохом улегся на коврик.

— Понятно. Что ж, приятного веч… — стала прощаться Эрика, собираясь войти в дверь.

— Эрика, что-то давненько я не видела вашего парня. Того, что похож на Идриса Эльбу. Ах, какой красавчик!

Эрика пыталась придумать объяснение, которое не выдало бы лишней информации. К тому же она не знала, как теперь дела у Питерсона: они не общались несколько недель.

— Он… м-м-м… болен. Сейчас на больничном.

— Ой, какой ужас. А что с ним? Мой покойный муж страдал мочекаменной болезнью. Говорю вам, камни в почках кого хочешь с ног свалят. Уж как он мучился, когда ходил по маленькому. Прямо писал камнями. Бедняга. Один такой большой вылез, что даже унитаз треснул.

— Нет, у него не мочекаменная болезнь…

— Это хорошо. А сама вы как? Я вижу, кисть повредили. Как это случилось? В теннис играете?

— Нет. Гипс скоро снимут. — В их разговоре вышла крошечная заминка, и Эрика попыталась зайти в квартиру, но Элисон снова ее задержала:

— Пока вы были в отъезде, у нас тут возникла одна проблема. Фионе, домовладелице, нужно было попасть к вам в квартиру, чтобы прочистить трубы. А ключа у нас не было. Вы знакомы с Фионой?

— Нет.

— Мордастая корова. А сейчас похудела, вообще в страшилище превратилась. Представляете, ей с помощью гипноза внушили, что у нее бандажирован желудок.

— В самом деле?

— Да. На уровне подсознания она получила установку, что у нее сократился объем желудка, хотя сама она прекрасно знает, что никакого бандажа у нее нет. И она потеряла шесть стоунов [134] . Я и сама подумываю о том, чтобы сделать себе гипнотический бандаж желудка. Две недели сижу на «Райвите» [135] и хоть бы фунт сбросила.

— Элисон, мне нужно идти, — осадила ее Эрика.

— Ой, конечно, конечно. — Элисон растерянно заморгала, удивленная резким тоном Эрики. — Мне и самой пора, а то опоздаю на свое занятие по танцам на пилоне. — Эрика перевела взгляд с Элисон, стоявшей перед ней в зимнем пальто, на датского дога, лежавшего на полу. — Я посещаю такие занятия, на которые разрешено приходить с домашними питомцами. Для меня это — возможность выйти из дома. А то ведь мне не с кем ее оставить. Я одна в целом свете… — Улыбка, не сходившая с губ Элисон на протяжении всего разговора, на мгновение погасла. — Пока, Эрика. До свидания. — И она пошла прочь. Дейзи вприпрыжку побежала за хозяйкой.

Эрика зашла в квартиру и закрыла за собой дверь. Потирая лицо, она двинулась в гостиную. На журнальном столике по-прежнему стояли две стопки, что она достала утром. Казалось, несколько дней миновало с тех пор, как к ней заходил Марш. Она вспомнила последние минуты их встречи и поморщилась, а потом подумала о том, что Элисон не постеснялась признать. Что она одна в целом свете. От этой мысли Эрике стало неуютно. Она задумалась о себе, радуясь тому, что вернулась на службу. Работа была ее страстью, без которой она не могла жить, но внутренний голосок спрашивал: что она будет делать через десять лет, когда ее отправят на пенсию?