— Можно ли узнать, сколько Марисса зарабатывала у вас?

— Деньги я не обсуждаю, — сказала она, задрав нос. — Я очень хорошо ей платила. Она работала три-четыре часа ежедневно.

— Миссис Фрятт, я все пытаюсь распознать ваш акцент, — сменила тему Эрика. — Вы, видимо…

Эрика сделала паузу, но миссис Фрятт ничего не сказала.

— Можно узнать, откуда вы?

— Из Австрии. Это имеет отношение к делу?

Эрика удивилась.

— Нет. Просто обратила внимание. Я сама из Словакии.

— Да, я тоже заметила ваш акцент, вы редуцируете гласные.

— Я учила английский в Манчестере. Там я жила, когда приехала из Словакии.

— Вот как, — ответила миссис Фрятт, склонив голову набок и холодно улыбаясь Эрике.

— А вы где приобрели свой симпатичный… Где вы выучили английский? — не менее холодно спросила Эрика.

— Моя семья приехала в Англию, когда началась война. Мой отец был дипломатом.

В этот момент в комнату вошел Чарльз с большим подносом, на котором стоял красивый фарфоровый чайный сервиз: чашки, блюдца, молочник и сахарница. Миссис Фрятт наблюдала, как он пытается куда-то его пристроить. Когда он поставил его к себе на колено, она не двинулась с места, чтобы убрать стопки книг и журналов на столе. Чашки и френч-пресс уже начали сползать набок. Мосс еле успела встать и взять у него поднос.

— Господи! Сначала поставь поднос, а потом убирай вещи, — отчитала его миссис Фрятт. — Мужчины не в состоянии продумать свои действия даже на один шаг вперед.

Судя по взгляду, который Чарльз бросил на мать, он был готов ее убить. Но вместо этого он просто сгреб книги и журналы и освободил стол.

— Чарльз — первоклассный ювелир с энциклопедическими знаниями о драгоценных камнях, металлах и старинных украшениях, но в быту он безнадежен.

Чарльз взял поднос и поставил его на стол.

— Все готово, мама.

Он вышел из комнаты. Миссис Фрятт разлила кофе.

— Когда магазин закрыт, ему некуда себя деть.

— Магазин? — переспросила Эрика.

— Он ювелир в Хаттон-Гарден, — похвалилась Эльза. — Женился на милой еврейке, и им в наследство достался магазин. Конечно, все держится на нем. Он знает все. Его приняли в обществе, а это очень тяжело заслужить, если вы понимаете, о чем я.

Некоторое время все молча пили кофе.

— Вы кого-то подозреваете? — прервала тишину миссис Фрятт.

— Мы узнали, что Марисса вела очень насыщенную жизнь. Она вам что-нибудь рассказывала?

— Немного. У меня сложилось впечатление, что она профессионал. Ее очень хвалили и ценили, и она хотела уехать. Я видела девушек, с которыми она танцевала. Мне показалось, они очень дружны. А вот эта ее вульгарная подруга — как же ее зовут? — ужасное создание в очках с толстыми линзами… У нее еще такое имя, типичное для комедийных сериалов.

— Шэрон, — подсказала Мосс.

— Да, она. Марисса говорила, что она к ней липла, как банный лист, от нее было не отвязаться. Надоедала ей постоянно, чтобы она стала лицом парикмахерской, где она работала, — миссис Фрятт скорчила гримасу омерзения.

— Как я понимаю, вы туда не ходите? — спросила Эрика.

— Нет. Я хожу в «Чарльз энд Чарльз» в Челси, и качество услуг стоит всех затрат на дорогу туда.

— Значит, у вас не сложилось впечатления, что у Мариссы были враги? — спросила Мосс.

— Ну, насколько я ее знала… Не забывайте, она была… Я понимаю, что так больше не говорят, но она была моей подмогой. Мне она нравилась, но между нами пролегала пропасть в виде разницы в возрасте и социальном положении, и мы не могли быть очень близки. По крайней мере, я с ней близка не была. А вот ей ничто не мешало жаловаться мне на свою ужасную мать. Толстую алкоголичку и мразь во всех отношениях. — Миссис Фрятт подалась вперед и подлила им кофе. — Марисса, правда, рассказала мне кое-что нехорошее. Несколько недель назад она возвращалась с выступления домой, шла со станции Крофтон-парк. Было поздно и темно. Когда она проходила мимо кладбища, к ней подошел очень высокий мужчина в противогазе.

— Что? — от неожиданности Эрика чуть не уронила чашку на стол.

— Да, она шла пешком со станции одна — что, по-моему, чистое безумие, — и тут он вышел с кладбища и потащил ее к воротам, там есть темный угол. К счастью, ей удалось отбиться и убежать.

Эрика и Мосс переглянулись.

— Она заявляла об этом в полицию?

— Я не знаю. Она рассказала мне мимоходом, как про очередное приставание. Но, кажется, этот случай не столь безобиден. Я смотрела новости, там говорили про мужчину в противогазе, который нападает на людей поздно вечером, когда они идут домой с электрички. Несколько недель назад он напал на женщину и молодого мужчину. И еще на одну девушку — в рождественскую ночь. Вы знаете, кто это?

Эрика ничего не ответила. Она вспомнила, что утром ей рассказывали про этого человека коллеги в участке. Внезапно с задворок сознания он передвинулся в центр и завладел ее вниманием.

— Вы можете точно сказать, когда и где это было? — спросила Эрика.

— Точную дату я не знаю. Где-то в начале ноября. Она рассказывала, что приехала на последней электричке, и на станции было малолюдно. Было уже после полуночи. Она шла домой со станции Крофтон-парк, и прямо около входа на кладбище на Брокли-роуд из ниоткуда возник этот высокий человек в черном. Он весь был в черном — длинное черное пальто, черные перчатки. И в противогазе. Она сказала, что ей было очень страшно. Он попытался затащить ее на кладбище.