Эрика открыла приложение.

— Господи… — потрясенно воскликнула Эрика, откинувшись на стуле.

От рисунка по коже шли мурашки. Нарисован он был, скорее всего, шариковой ручкой на желтеющей бумаге.

Раздался стук в дверь, и она подпрыгнула от неожиданности.

— Кто там?

В открытой двери показалась голова Питерсона.

— Сейчас неудобно?

— Что именно?

— Только что говорил с Айзеком Стронгом. Он закончил вскрытие Мариссы. Спрашивает, есть ли у тебя время с ним встретиться.

— Хорошо, спасибо. Я ему перезвоню, — ответила Эрика, потирая виски.

Питерсон вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

— А это еще что такое? — спросил он, увидев изображение на мониторе.

— Это файл, восстановленный с телефона Джозефа Питкина. Он его удалил вместе с порнографическими фото и видео.

— Противогаз? Думаешь, это у него такой фирменный стиль — писать письма и сопровождать их рисунками?

— Не знаю. Мне только что этот ужас прислали. Распространи это изображение по всем, повесь на доску. Проверь, получал ли кто-нибудь из жертв что-то подобное по обычной или электронной почте. Также нужно сравнить это изображение с фотороботом, составленным со слов жертв.

— Да… — мялся Питерсон. — Можно с тобой поговорить?

— У меня есть минута, — ответила Эрика, забирая со стула пальто. — А о чем?

— Мне нужно кое-что с тобой обсудить.

— Это связано с работой?

— Ну…

— А это может подождать? Давай поговорим, когда я вернусь?

Он кивнул. Эрика взяла телефон, ключи от машины и вышла.

Питерсон пошел вниз по лестнице. У кофейного автомата его ждала Мосс.

— Быстро ты. Ну и как она восприняла?

Он покачал головой.

— Она уехала в морг. Не получилось ей сказать.

— Джеймс! Тебе надо это сделать.

— Я знаю. Просто это почти невозможно, когда идет расследование.

— Будь мужиком, выбери время, — сказала Мосс, отпила глоток кофе и вернулась в штаб.

Парковка больницы Льюишем была переполнена, и Эрике пришлось ждать перед шлагбаумом, пока не освободится место. На территории она потерялась, дважды повернула не туда и была вынуждена спрашивать у санитара, где расположен морг. Только после этого она нашла нужное место и припарковалась у короткого, приземистого здания с огромной трубой, из которой в серое небо вырывался черный дым.

На входе ее зарегистрировали, она прошла через крематорий, где в конце длинного коридора наконец обнаружился морг, дверь в который открыл Айзек.

— Ты нас нашла, — поприветствовал он ее.

— Да, это оказалось гораздо сложнее, чем в Пендже.

— И мы еще должны платить за удовольствие попасть на рабочее место.

Айзек провел ее в просторную комнату, где от яркого освещения у Эрики зарябило в глазах. В ряд стояло шесть блестящих стальных столов.

— Не раздевайся, здесь холодно, — сказал он. — У меня под халатом толстовка. Извини, что все заняло дольше, чем хотелось бы.

Пожелтевшее тело Мариссы лежало на первом столе. Айзек снял с него простыню. От пупка до грудины пролегал длинный шов в форме буквы Y. Кровь смыли, и порезы на шее напомнили Эрике жабры. Она перевела взгляд вниз.

— У нее татуировка в паховой зоне. — Она указала на бриллиант над тонкой линией волос на лобке. — То же самое вышито на всех ее костюмах для выступлений.

Айзек кивнул.

— В момент смерти в крови было немного алкоголя, но это вполне ожидаемо, если она где-то отмечала предстоящее Рождество. Иных химических веществ, запрещенных и разрешенных, в крови не обнаружено.

Эрика снова посмотрела на продольный шрам на грудной клетке Мариссы и на ее лицо, которое без косметики выглядело совсем молодым — почти как у подростка. Она глубоко вздохнула и почувствовала, что боль распространилась на всю голову. Ощущение было странное — будто что-то давит на нее сверху и одновременно тянет вверх.

— Она была здорова, все органы в отличном состоянии.

Айзек перешел к изголовью стола.

— Длина ножа — около двадцати сантиметров. На шее три глубоких пореза, один из которых повредил основные артерии. Она просто истекла кровью, и очень быстро. Лезвие было с зазубринами по краю — как у старых десертных ножей.