— Эти ублюдки, они устроили мне полный досмотр, латексные перчатки, все такое. Вели себя так грубо… Они сказали, что если я не соглашусь, то не смогу с тобой увидеться, — она достала из рукава скомканный платок и промокнула глаза.

Питер поднял глаза и уставился в одну из камер.

«Это все гребаная сука, доктор Бакстер, — подумал он. — Ты дождешься».

— Иди сюда, мам, — сказал он. Энид встала, и они обнялись. Питер прижал ее к себе, уткнувшись лицом в ее макушку и вдыхая аромат ее волос, а Энид прижалась лицом к его груди.

— Ты похудел, — сказала она, проводя по его груди рукой с ярко-красными ногтями.

— Да, привожу себя в форму для… ну, на будущее, — сказал он. Энид отстранилась и посмотрела на него. — А то я уже разжирел как свинья. — Энид улыбнулась, а потом засмеялась. — А вот это уже моя девочка. Ты выглядишь гораздо моложе, когда улыбаешься.

Санитар постучал по стеклу, знаками веля им разойтись.

В диспетчерской Мередит вместе с доктором Раждаем наблюдали за их объятиями на экране.

— Боже, да у нас тут закрытый показ «Царя Эдипа», — сказал Кен, стоя у Мередит за спиной. — Если хотите знать мое мнение, он не наркотики хочет ей присунуть…

Санитары за соседними мониторами хохотнули. Мередит обернулась и резко посмотрела на Кена.

— Если это непрофессиональное мнение, а оно, как мне кажется, таковым и является, то оставьте его при себе, — сказала она и повернулась к доктору Раждаю, который стоял рядом с ней и смотрел на экран: — Я хочу, чтобы на выходе Энид Конуэй еще раз полностью обыскали. Если будет возражать, скажите, что мы вообще запретим свидания. И я хочу, чтобы Питера обыскали тоже.

Когда свидание подошло к концу, Энид долго не выпускала Питера из своих объятий. Она пробежала пальцами по его спине и сжала ягодицы, чувствуя появившийся на его теле рельеф. Когда он прижался к ней, она почувствовала его возбуждение.

— Еще немного, мам, — прошептал он ей в ухо.

— Я люблю тебя, — зашептала она в ответ.

Раздался стук по стеклу, и санитар жестом показал, что ей пора уходить. Энид неохотно отстранилась и разорвала объятия.

— Не забудь свои сладости, — сказала она, поставив пакет на стол.

— Спасибо, мам. В следующий раз мы уже поговорим по телефону.

Энид кивнула.

«Он уже почти дома, — подумала она. — Если бы они знали про конфеты, то отобрали бы их у меня».

На обратном пути ее остановили у сканеров и отвели в соседний кабинет для личного досмотра.

После, когда Энид оделась, крупная сотрудница лечебницы, досматривавшая ее, проводила ее к выходу.

Энид все еще нервничала. «Что они делают с Питером? Может быть, в этот самый момент они нашли записку от нее и от его Фаната?» В записках был окончательный план их действий.

— Встаньте, пожалуйста, в очередь. Я оставлю вас здесь, — сказала женщина, указывая на очередь перед рентгеновскими рамками.

— После всего этого вам все еще надо, чтобы я прошла через эти рамки? — спросила Энид.

— Да, мадам, будьте добры, — ответила женщина.

— Ты зовешь меня «мадам», после того как посветила фонариком мне в жопу? Да иди ты на хер! — ощетинилась Энид.

— Вы бы попридержали свой язык.

— Отсоси, — бросила Энид, показав женщине средний палец.

Та смерила ее злобным взглядом и ушла.

Толпа сотрудников и посетителей, ждущих в очереди, расступилась, пропуская Энид. Молодой парень с жидкими волосами и головой странной формы оглядел ее.

— У ваc слуховой аппарат не с той стороны, — сказал он.

— Что?

Он коснулся правой стороны своей головы.

— Он разве не в другом ухе у вас был в прошлый раз?

— Вы ошиблись, наверное, — сказала Энид.

Она взяла пальто и телефон из контейнера и поспешила уйти. От страха и возбуждения у нее перехватило дыхание. Она надеялась, что Питеру удастся достать записку и не попасться охране.

Питер понял, что что-то не так, когда увидел четверых санитаров, ждущих у входа в его камеру. Пакет с конфетами готов был выскользнуть из его вспотевшей руки.

— Питер, нам нужно провести личный досмотр, — сказал Террелл. — Может быть, ты хочешь рассказать нам что-нибудь прежде, чем мы начнем?

Питер помотал головой.

Один из санитаров протянул руку, и Питер отдал ему пакет. Досмотр проводили четыре санитара, и он занял двадцать минут, но все это время пакет со сладостями лежал на кровати и к нему так ни разу и не прикоснулись.