– Товарищ генерал, разрешите обратиться, – чеканю я ровным голосом, заходя в кабинет на Остоженке.

– Тася, ну здравствуй! К чему эти формальности! – встаёт Овечкин и по-отечески приобнимает меня. – Тебя можно поздравить! Ты станешь самым молодым майором в нашем управлении! Наверху очень высоко оценили твою работу! – многозначительно закатывает он глаза наверх, и если бы не измена моего бывшего, я бы была на седьмом небе от счастья.

Но сейчас я только сухо говорю в ответ:

– Товарищ генерал. Благодарю. Но я хотела попросить вас… – нервно сглатываю. – Перевести меня в другой отдел. В другой город. И желательно, в другую страну, – бесцветным голосом произношу я.

Хотя понимаю, что ещё пару секунд – и я разрыдаюсь, как маленькая сопливая девочка. Прямо здесь. Перед моим боссом и наставником, мнение которого я ценю превыше всего на свете.

– Желательно на Ближний Восток, – добавляю я.

– Тася, да что с тобой?! – заглядывает мне в глаза с тревогой, словно я заболела, мой самый любимый начальник. – Ты провела такую блестящую операцию в Греции, просто практически уничтожила единолично на корню преступную наркокартель, которая везла отраву через всю Европу в Россию, и после этого ты хочешь всё бросить?!

– Да. Хочу бороться с терроризмом. На Ближнем Востоке, – смотрю я прямо перед собой, сдерживаясь из последних сил.

Чтобы не разрыдаться у него на плече.

– Хочу служить своей Родине там, – сухо чеканю я.

И добавляю про себя: и подальше от этого мерзавца.

Которого я не могу расстрелять.

Но хотя бы могу уехать от него навсегда. Как можно дальше.

И больше никогда его не видеть.

Пока он развлекается с разными Амели, Рузаннами и Виолеттами тридцать шестого размера…

– Ну хорошо, – усаживается за свой компьютер Овечкин. – У меня как раз есть один объект, на котором очень не хватает ценных и толковых специалистов… Но ты должна понимать, что это будет самая высокая степень засекреченности, и, возможно, тебе придётся покинуть страну на несколько лет…

– Я к этому готова, – жёстким стальным голосом отвечаю я.

Хотя внутри у меня всё буквально разрывается на части…

– И отъезд в ближайшие дни, – сверлит меня взглядом Овечкин.

– Отлично, – рапортую я.

Лучше улететь прочь из страны, из Москвы, иначе я не уверена, что я сделаю со своим бывшим, если где-то пересекусь с ним.

Лучше перетерпеть эту невыносимую боль в другой стране, на чужбине, выполняя опасные задания, на которых, возможно, меня убьют, но так я, по крайней мере, смогу забыть навсегда этого предателя…

Который так сладко врал мне прямо в глаза.

Ненавижу его.

И, всё-таки, ещё люблю?! Но это ненадолго. Я в этом не сомневаюсь.

Спустя час, после всех необходимых инструкций, я иду по длинному коридору главного управления внешней разведки, и жадно вдыхаю запах такой родной краски и побелки.

Пыли отчества.

Рассматриваю напоследок портрет железного Феликса на стене…

Не скоро я снова смогу насладиться ими…

– Таисия? – слышу я такой знакомый, такой родной голос.

Любимый голос. Точнее, любимый когда-то…

Оборачиваюсь и вижу его.

Сашу. Он стоит передо мной. В штатском. С немного растрёпанной причёской. И смотрит на меня своими пронзительно голубыми глазами, в которых я всегда вижу небо…

Точнее, всегда видела.

А сейчас я вижу только вчерашнюю картину.

Где он насмехается надо мной у меня же за спиной.

И злость с ненавистью снова застилают мне глаза кровавой пеленой.

Но я – российский разведчик.

С холодной головой и железной волей. Бросаю беглый взгляд на железного Феликса, и мне кажется, он сдержанно кивает мне в ответ. Словно говорит мне: «Держись, Тася! Соберись, тряпка! Ты – прежде всего разведчик. А потом уже – женщина».

И я только сдержанно киваю в ответ подполковнику Александру Пронину:

– Товарищ Пронин, добрый день, – и просто шагаю мимо. Как будто мы просто два сослуживца, случайно столкнувшихся в коридоре.

Только он не знает, что теперь больше никогда не увидит меня.

Всё к лучшему…

У меня выкручивает до жгучей боли все внутренности, когда я понимаю, что видела только что его это красивое волевое лицо с пронзительными глазами и носом с горбинкой в последний раз.

Я понимаю, что больше не проведу пальцами по его чуть загрубевшей и колючей коже на скулах… Не зароюсь пальцами в его непослушные густые волосы и не почувствую снова вкус его солёного терпкого поцелуя на своих губах…