Мой контракт с Сальваторе Карпелла — это первый шаг к осуществлению моей мести. Когда он отдаст меня своему брату, а союз между его дочерью и мной будет скреплен узами брака, я стану считаться одним из них.

Прошлое стерто с лица земли.

Старые обиды стерты.

Меня примут в объятия врага, как Троянского коня, и я буду наносить удары изнутри.

Разложив документы на столе из белого дуба, я провожу большим пальцем по лезвию своего ножа-карамбита, проверяя остроту. Сегодня у меня встреча с Примо Броганом в «Мяснике и сыне», на заброшенном складе, принадлежащем по совместительству Руинам. Примо — крыса Карпеллы, и я использую его, чтобы установить связь для выгодного делового предложения.

В моей голове шепчутся мрачные нотки: дочь Карпелла повторяется по нескончаемому кругу. Я не должен оставлять ее одну так скоро. Прошло всего двадцать четыре часа, а она далеко не стабильна. Но я уже схожу с ума, готовый привести свой план в действие. С девушкой оказалось больше мороки, чем предполагалось изначально. Она должна была оставаться на втором плане, как средство достижения цели. Она слишком громкая, слишком требовательная и слишком отвлекает. Даже Мэнникс начинает нервничать из-за того, что она постоянно нуждается в присмотре.

Может, мне стоит позволить ей иметь чертову студию, где она сможет танцевать. Тогда она хотя бы не будет мешать.

Но это значит уступить Карпелла. А я не уступлю ни при каких обстоятельствах.

На экране ноутбука отображается запись с камеры наблюдения моего дома. В одном углу девушка вышагивает по коридору за пределами комнаты, которую я ей выделил. Она, как капризный ребенок, игнорирует мой приказ, когда я ее туда отправил. Мэнникс спрашивает, не установить ли ему замок на внешней стороне ее двери, и, возможно, это придется сделать в ближайшее время, но не сегодня.

Мне любопытно посмотреть, что она сделает.

В конце концов, она — враг. А изучение противника необходимо в военном искусстве.

Наблюдать за ней на экране — единственный способ позволить себе смотреть на нее дольше положенных секунд. Как глыба льда, прижатая к коже, ее присутствие мучительно давит на меня, пока я не вынужден либо уйти, либо обвить руками ее нежную шею.

Ненависть — слишком простое слово. Я не в состоянии описать те боль и ярость, которые она вызывает во мне.

Находиться рядом с ней — все равно что вновь открыть болезненную рану. Как будто заново ощущаешь, как паяльник клеймит мою кожу.

При этой мысли я прикасаюсь к шраму на груди.

Если бы у меня был другой способ достичь цели, мое кольцо не было бы на ее пальце. Но, как и все, к чему мы стремимся в этой жизни, наши конечные желания не обходятся без боли и жертв.

Я опускаю ноги и придвигаюсь ближе к экрану, упираясь руками в край стола до боли в костяшках пальцев. Она перестала вышагивать. Ее руки перебирают волосы, как будто она не может сдержать разочарование. Она яростно закручивает их в узел у основания шеи.

Воспоминание о том, как мои пальцы скользят по ее мягким волосам, разжигает в моих жилах горячие угли разочарования при виде убранных темных локонов. Я сжимаю руки в кулаки и отталкиваюсь от стола.

Маленькая прима-балерина может носить фамилию Карпелла, но скоро у нее будет моя. Ее родословная — достаточная причина, чтобы возненавидеть ее существование, но еще большее разочарование вызывает тот факт, что она красива.

Я должен был подумать об этом, зная, насколько красива Аллегра.

Ее дочь еще более потрясающая. Это тело танцовщицы. Эти длинные, манящие ноги, которые я могу представить широко раздвинутыми. Шелковистые волосы, запутавшиеся в моем кулаке. Этот пухлый, дерзкий рот, умоляющий о наказании.

И эти янтарные глаза, которые буравят меня насквозь огненным отвращением.

Каждая клеточка моего тела жаждет возмездия, и мне противно, что я вообще обратил на нее внимание.

Когда придет время заключить наш брак, я должен буду либо оставить ее, чтобы она провела нашу брачную ночь в одиночестве, либо поддаться этой развратной тяге и оттрахать ее до полного подчинения.

Мой член подпрыгивает при мысли о том, как я прижму ее маленькое тугое тело к себе и выплесну на нее всю свою ненависть самым мерзким и грязным способом.

Господи, я могу кончить в свои гребаные штаны от одной только мысли о том, чтобы сломать ее.

При виде того, как она выходит в коридор, я вскакиваю с кресла. Я взвинчен и нервозен, и если моя новая гостья хочет спровоцировать меня, то она получит то, о чем просит.

Завернув за угол в сторону атриума, я слышу борьбу и вижу, как Мэнникс пытается удержать девушку.