– Вот и у меня. Минус двадцатая степень минимум, вещь не нашего с тобой порядка. Давай в Бюро, зададим анализ слепка.

Я в очередной раз развернула черную спортивную машину с открытым верхом. Вздохнула, когда вспомнила Роберта, запахи, долетающие с гриля, качающиеся за забором травы.

– Сейчас могли бы сидеть за столом, попивать пиво.

– Угу. А утром эту даму уже мертвой обнаружила бы полиция. Делов-то. Можем и сейчас вернуться на ранчо.

Я не вернусь, он знал. Если нам в руки попадало дело, значит, мы могли его решить – наша ответственность. Вот только решить как?

(Kerli- Alchemise)

Пятнадцатью минутами позже, прочитав выходные данные из анализатора, Алан хлопнул себя по колену:

– Я знал! Я знал, блин… Минус двадцать седьмая степень – хуже некуда, мертвее тоже. Макса Денто мы даже вызвать не сможем…

У нас в Бюро имелся специалист по работе с темной материей, но пока находился в другом измерении. Его, конечно, можно запросить, но переход займет сутки по местному линейному времени, и к моменту появления Макса женщина по имени Дора Коустар, лежащая на диване в доме по Лейнтон-драйв двадцать шесть, будет мертва.

Далее последовал долгий взгляд друг на друга – тяжелый, молчаливый, где каждый из нас понимал: «Мы должны найти выход». Ибо любая проблема решаема, если её решать.

– Ты думаешь о том же, о чем я? – рубаха натянулась на внушительных бицепсах Ала, когда тот уперся руками в стол. – О том, что с подобной материей из тех, до кого мы можем дотянуться, работают только…

– Деймоны.

Это слово мы произнесли синхронно.

Вот к кому мне не хотелось сегодня идти, так это к ним. Деймоны занимались противоположными нашим делами. Мы – спасали, они – калечили. Очень темные сущности-люди, все – мужчины (порой, как назло, очень красивые), они наказывали род человеческий за проступки и слабости разрывами на ткани души. Страх, одиночество, отчаяние, сочащиеся вовне, питали их силы, делали их тела совершенными, жизнь долгой, практически бесконечной. И я не просто недолюбливала, я их ненавидела, если смесь этого чувства с гневом могла походить на ледяной кровавый суп без кипящих пузырей на поверхности.

– Они – наши враги.

– Есть выбор?

Мертвая Дора. Живая Дора, если попробовать.

– Иди сам.

Мне именно этого и хотелось, чтобы шел Алан. Никогда в жизни я не перекладывала ни на кого ответственность, но в этот момент желала слить её с себя, как никогда быстро.

Но напарник лишь покачал головой – жесткие черты так и не ушли с его лица.

– Нет, Анна, пойдешь ты. Мужчины всегда охотнее слушают женщин, в любых ситуациях – так устроена природа. К тому же ты – прирожденный парламентер, – Ал помолчал. – И красавица, что немаловажно.

– Как будто им есть дело…

– Есть.

Конечно, он был прав. Деймоны – люди, хоть по сути своей «нелюди». Точнее, по человеческим и гуманным качествам. Но на красивых женщин они реагируют, как и любые другие мужчины. Другое дело, что сексом с ними лучше не заниматься – можно наутро не проснуться.

Я редко нервничала, но теперь да.

– Ты знаешь, что идти сразу придется к главному? К Вэйгарду. Ему рассказывать эту историю, просить в помощь того, кто справится с задачей.

– Понимаю. – На кону всего лишь одна жизнь – это много или мало? Всегда философский вопрос, зависящий от кучи дополнительных условий. – Он выслушает тебя, я уверен. Твоя внешность… Ты знаешь… Она никого не оставляет равнодушным.

– О да, он выслушает, – усмехнулась я с оттенком горечи. – Он сделает так, что меня пропустят, проведут к нему. А после будет рад видеть меня низверженной, лежащей на полу. С удовольствием поставит на мою шею сверху ногу, надавит ботинком так, чтобы хрустнули позвонки…

– Ты о чем? – Алан был проницательным человеком. Он улавливал оттенки и смыслы между строк. Сейчас, глядя на мое лицо, понял, что я не шучу. – Не говори, что ты с ним уже встречалась.

– Но я встречалась.

– Когда?

Этот вечер становился все хуже и хуже. Меня невозможно ни пробить, ни победить, мое настроение невозможно испортить, если только это не касается Дэйма Райдо Вэйгарда. Сущности Главного деймона, имени которого не знал практически никто. Того, о ком я очень старательно в последнее время запрещала себе думать.

– Помнишь, пару месяцев назад на моей душе появился разрыв?

Алан помнил. Его задевал этот факт настолько, что он всеми методами силился помочь. Тщетно в целом.

– Это сделал он? – напрягшиеся желваки на челюсти. – Почему?

– Потому что… я ему отказала.

– В чем? – тишина в помещении Бюро сделалась густой и гнетущей, прислушивающейся к нашим словами. – В сексе? У него хватило наглости…

– Нет. В истинности.

– Что?!

– Он – Райдо Вейгард – моя истинная пара. И я ответила ему «нет».