Шрифт:
И не свершившаяся истинная связь.
Лицо Алана после того, как он выслушал этот рассказ, стало напоминать маску.
– Ты не пойдешь к нему. Нет.
– Я пойду.
– Нет, Анна… Он тебя раздавит.
– Быть может. Но тебя он не примет вообще – без вариантов.
– К черту Дору…
– Это не ты, ты просто расстроен. Тебе на неё не плевать.
– Я расстроен? Я расстроен! Я зол! И мне не плевать на тебя тоже.
– Все равно раньше или позже судьба столкнет меня с ним, разве ты не понимаешь? Она не разводит людей из пары далеко.
Ал молчал. Почему-то в этот момент беспомощным стал он, каким-то поверженным. Бесился, наверное, что я не рассказала ему раньше, понял, что помочь он и не смог бы, даже если бы хотел в сотни раз сильнее. Разрыв на душе от Главного деймона – это не шутка. Шрам был маленьким, спасибо за это – просто меткой-напоминанием. Но мне оставили жизнь. Меня не обратили в месиво, не смешали кишки с кровью, меня пощадили.
– Он… что-то попросит за это, ты понимаешь?
Сейчас больше, чем раньше Алан напоминал мне брата.
– Я не буду платить, если цена будет неподъемной.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Долгое молчание.
– Сможешь ему отказать?
– Я ему уже отказывала.
Напарник тяжело и печально качал головой.
– Не нравится мне эта затея.
Мне она нравилась еще меньше, но Дора, пока мы спорили, теряла жизнь.
– Я пойду. Выпей… за мой успех.
– За «упокой», ага, – выругался Ал. И после бурчал неразборчиво. Он выпьет за успех, я знала. Сама же направилась к двери, к машине.
Глава 4
(Nightilfe- AllIKnow)
Сильной быть легко – так мне всегда казалось. Я могла бы быть полководцем, вести за собой армии, мотивировать людей, находить верные слова, зажигать потухшие сердца.
Но сейчас я трусила. Сидела за рулем собственной машины, ощущала на лице ветерок, вдыхала запахи укрывшегося чернильной синевой города – практически стемнело. Город пах так многогранно – прогретым асфальтом, лужами, тертыми шинами, зеленым светом фонарей, шлейфом чужих духов. Подошвами пешеходов, далеким запахом молотого кофе, ветвями вязов. Я могла бы сидеть так вечно, просто вдыхать, вдыхать, лишь бы не думать о том, куда мне предстояло выдвинуться.
Я всегда избегала даже смотреть в сторону здания на улице Трейдана – гротескного квадратного сооружения из пяти этажей и множества окон. С единственным центральным входом, куда я никогда и ни за что не желала входить; всегда ощущала, что этот дом – иллюзия. В него никогда не забредали обычные люди, полагая строение не то заброшенной библиотекой, не то выкупленными некоей компанией офисами, свернувшей проект до заселения.
Но я знала, кто там. Темная аура, висящая над крышей и вдоль стен, напоминала струящийся живой кокон – адов щит.
Боялась ли я этого щита? Нет. Того, что во встрече мне откажет Дэйм? Нет. Того, что согласится помочь, того, что откажет, того, что попросит взамен? Нет.
Я боялась собственного к нему притяжения, вновь ощутить то, от чего последние месяцы бежала – внутренней зависимости. Проходили ли сутки, когда тот, кто назвался «моим мужчиной», не приходил в виде образа или ощущения в мою голову? Нет. Каждую минуту я помнила о его существовании, о том, что где-то на свете он есть. Тот, который, возможно, ждал меня, или же давно выбросил из памяти, выплюнул и растер…
Ясно было, что сидение на месте не добавляет мне ни решимости, ни сил.
Я ужасно боялась его увидеть и ужасно этого хотела, за что почти ненавидела себя – так страдает по дозе наркоман, зная, что она убьет его.
Заводя мотор, я в который раз удивлялась судьбе, которая пошутила так жестоко.
Широкое крыльцо в двадцать ступеней будто предоставляло выбор, словно напоминало о том, что еще не поздно уйти, повернуть назад. Но я упорно двигалась к двери. Толкнула ручку, уперлась в прохладное стекло и вошла в темный, без единой светящейся лампы под потолком холл.
Здесь, наверное, могло бы работать множество людей – пространство позволяло, но справа за стойкой охранника находился лишь единственный человек. Младший деймон, судя по интуиции. И он сразу, не глядя мне в глаза, произнес:
– Вам на верхний этаж. Лестница прямо перед вами.
Меня ждали, почему-то это не удивляло. Как и тот факт, что для нормальной видимости света хватало, хотя за окном почти ночь. Освещением здесь служила некая разлитая в воздухе сумеречная синька – прозрачная и нейтральная. Высокие стены, как ни странно, не давили.