— Отлично.

Делаю глубокий вдох и вижу справа вход с большими черными металлическими воротами, но сердце у меня падает.

— Я думала, ты сказал, что ворота будут открыты.

Он на мгновение замолкает.

— Это черные ворота?

— Да, окруженные деревьями, — отмечаю я, пока снег метет вокруг.

Он вздыхает.

— Возможно, я закрыл их прошлой ночью, когда приехал. Просто по привычке. Мои родители не любят оставлять их открытыми. Никогда не знаешь, кто может подъехать. Изоляция иногда привлекает странных людей.

Мои плечи опускаются, когда я замедляюсь и поворачиваю к воротам.

— Я открою их.

Снег уже создает сугробы, и я хватаю свою куртку с пассажирского сиденья, готовясь к ледяному холоду. Я натягиваю куртку и оставляю телефон на консоли, открывая дверь.

Ветер хлестко ударяет по лицу, выбивая мою дверь.

— Святое дерьмище, — ворчу я, заставляя дверь закрыться, прежде чем направиться к воротам.

С озябшими руками я пытаюсь разобраться с фиктивным замком. Я разматываю цепь, аккуратно вешая ее сбоку. Сдвигаю болт и толкаю металлические прутья, чтобы открыть ворота внутрь. Они поддаются с отвратительным скрипом, и я толкаю их достаточно широко, чтобы мой пикап мог проехать.

Мои ноги уже замерзли, а нижняя часть джинс промокла от снега. Я бегу обратно к машине и забираюсь в кабину, стряхивая холод. Забудем об этом. Может быть, снег мне не так уж и нравится.

Я резко жму на газ, поднимая телефон.

— Я буду на месте через минуту.

— Прости, что не открыл ворота. Я был уверен, что они были открыты, — в его голосе слышится легкое сожаление, и, хотя его немного, оно приносит небольшое облегчение.

— Всё нормально, — отвечаю я, снова припарковывая машину, как только проезжаю через ворота. — Хочешь, чтобы я их закрыла и заперла?

— Да, если можешь. Как я и сказал, никогда не знаешь, кто может появиться. Лучше сделать так, чтобы попасть сюда было сложнее.

— Хорошо, я запру их, — бормочу я, в голове проносятся все криминальные документальные фильмы, которые я когда-либо смотрела. Я снова вылезаю на мороз, готовая противостоять ветру и стихии. Закрываю ворота и щелкаю замком до конца, уже не оставляя его фиктивно закрытым. Возвращаюсь к пикапу и поднимаю телефон, когда закрываю дверь. — Ладно, цепь теперь заперта.

— Подожди, что?

— Что? — повторяю я, сбитая с толку. — Ты же сказал закрыть на замок, верно? Ты ведь сказал, что никогда не знаешь, кто может появиться…?

— Дорогая… — голос Адама затихает так, что я мгновенно начинаю нервничать. — На воротах нет цепного замка — только задвижка с внутренней стороны. Последний раз, когда мои родители были здесь, замок сломался, и они еще не успели его заменить.

Я замираю.

— Значит… замка с цепью нет?

— Нет…

— Тогда какого хрена я только что сделала? — восклицаю я в отчаянии. — Я только что заперла себя — где бы я черт возьми ни была.

— Отправь мне свою геолокацию, — голос Адама приобретает тревожные нотки. — Мне нужно понять, где ты находишься. Я знаю большинство людей в округе… Но поблизости от нас нет никого с черными воротами. Должно быть, ты сбилась с пути или ввела неправильный адрес.

Мое сердце бешено колотится, пока ветер завывает вокруг машины, раскачивая ее. Я тянусь к телефону, пытаясь отправить свое местоположение Адаму, но экран зависает.

— Не работает.

— Наверное, из-за погоды, — его голос остается спокойным. — Просто подъезжай к дому и объясни, что заблудилась. Я смогу встретить тебя — где бы ты ни была.

Я понятия не имею, будет ли кто-то в том направлении, куда я еду. Я даже не знаю, ведет ли эта дорога к дому.

— Может быть, мне просто поехать домой, — вырывается у меня, пока я закрываю глаза, страх пульсирует по всему телу.

— Что, черт возьми, это значит? — огрызается Адам. — Почему ты хочешь уехать? Мы планировали эту поездку с лета, и, для твоего сведения, с приближающейся метелью тебе никогда не выбраться отсюда.

— Кэти рассказала мне то, что ты сказал Аарону, — выпаливаю я, раздражение, боль и разочарование наполняют мою грудь, пока я давлю на газ и начинаю подниматься вглубь леса.

— О чем ты говоришь?

— Он сказал, что ты сказал ему, что всё это никуда не ведет — и что вся эта двухнедельная поездка нужна только для того, чтобы все думали, что ты пытаешься наладить отношения со мной, — я хочу вырвать свои волосы, понимая, что сейчас самое неподходящее время для этого. Надо было молчать.

Потому что Адам, конечно же, молчит.

Я бросаю взгляд в зеркало заднего вида, и комок в горле становится еще больше. Ворот уже не видно, и я чувствую, как деревья словно поглощают меня. Передние колеса пробиваются сквозь сугробы, и, двигаясь дальше, я, наконец, теряю управление.