— Как дела, Агафья Петровна? — окликнул я свою бывшую экономку, теперь заведующую ночным питанием.

— Справляемся, Леонид Иванович, — она поправила сбившуюся косынку. — Третью смену кормим. Вон, молодежь какая голодная, по две порции просят.

— Давайте, не жалейте продуктов. Работа тяжелая…

Из мартеновского донесся характерный грохот. Новая партия плавки пошла в ковш.

Я поспешил туда. В огромном, заполненном паром пространстве цеха мелькали фигуры рабочих. Над их головами плыл раскаленный ковш с жидкой сталью.

— Леонид Иванович! — ко мне подбежал взмокший Турчанинов. — А мы уже на рекорд идем! Третья бригада Петра Зыкова за смену шесть плавок дала. Такого еще не было!

— Сколько по времени на плавку?

— Пять часов сорок минут! — в голосе инженера звучала гордость. — Они же по новой схеме работают, как утром обсуждали. Все лишние движения убрали, материалы заранее готовят.

К нам подошел сам Зыков, широкоплечий молодой мастер с закопченным, но довольным лицом:

— Товарищ Краснов, мы тут прикинули — можем еще быстрее. Если подручных правильно расставить и завалку по новому методу делать.

— Отлично, Петр! — я крепко пожал его руку. — Только смотри, людей не загони.

— Да что вы, — Зыков усмехнулся. — У нас теперь все по науке. Вон, в красном уголке раскладушки поставили, каждый час пятнадцать минут отдыхаем по графику. Зато как на смену заступаем — каждая минута на счету!

В этот момент по цеху разнесся мелодичный звон, сработала установленная Сорокиным сигнализация, показывающая готовность плавки. Зыков встрепенулся:

— Ну, я побежал, Леонид Иванович! Не подведем!

Я вышел на заводской двор. Где-то вдалеке слышался перестук колес. Подходил очередной состав с материалами.

У проходной ярко горела огромная доска показателей, где каждый час обновлялись цифры выработки. Возле нее толпились рабочие следующей смены, оживленно обсуждая результаты товарищей.

— А ведь получается, Леонид Иванович, — негромко произнес появившийся рядом Величковский. — Такого воодушевления я давно уже не помню.

— Надо не сбавлять темп, — я посмотрел на часы. До утра еще далеко, а новая смена уже рвется в бой, чтобы побить рекорд Зыкова.

В прохладном весеннем воздухе плыл густой запах борща из полевой кухни. Гудели прожектора.

Светились окна заводской лаборатории, где круглосуточно шел контроль качества. Завод жил, работал, побеждал. И глядя на эту картину, я впервые за последние дни почувствовал уверенность. Справимся, обязательно справимся.

Ночью я так и не сомкнул глаз. Нужно было согласовать миллион вопросов. Сделать множество звонков, переговорить с разными людьми. Только под утро я отправился проведать лабораторию. Посмотреть, как там налажен контроль продукции.

В заводской лаборатории, несмотря на ранний час, царило оживление. Величковский, с неизменным пенсне на носу, склонился над новым металлографическим микроскопом «Цейс». Вокруг него толпились лаборанты, бережно держа свежие образцы-шлифы, только что полученные от ночной смены.

— Николай Александрович, что с структурой? — я подошел к столу, где были разложены фотопластинки с результатами исследований.

— Смотрите сами, — профессор чуть отодвинулся от микроскопа. — Зыков со своей бригадой дал отличный металл. Мелкое зерно, равномерное распределение карбидов. А вот здесь… — он достал другой шлиф, — четвертая бригада немного не выдержала температуру. Видите, как укрупнилась структура?

У стены гудела новая термическая печь «Гартман-Браун» с оптическим пирометром. Молодой лаборант старательно фиксировал показания в журнале.

— Внедрили экспресс-анализ? — я кивнул на ряд пробирок у окна.

— Да, по методу Ващенко, — Величковский протер запотевшее пенсне. — Теперь можем прямо по ходу плавки определять содержание углерода. Буквально за пять минут. Сразу даем сигнал в цех, если что не так.

К нам подошел Сорокин с кипой графиков:

— Леонид Иванович, а я вас везде ищу. Вот, посмотрите статистику. За сутки процент брака снизился втрое. А у бригады Зыкова вообще всего полпроцента отклонений от нормы.

— Потому что они строго держат технологический режим, — Величковский показал на доску, где мелом были выписаны основные параметры. — Температура, время, состав шихты, все по минутам расписано. Никакой самодеятельности.

В этот момент в лабораторию вбежал запыхавшийся лаборант:

— Николай Александрович! В первой мартеновской что-то с футеровкой. Шлак какой-то странный пошел…

Величковский мгновенно собрался:

— Так, быстро пробу сюда. Сорокин, поднимите журнал с химическим составом огнеупоров. Нужно немедленно проверить содержание.