Урянхай должен ежегодно платить пушной налог и серебро, как предварительно договорились. Особо было подчеркнуто обязательство через пять лет участвовать в войнах со среднеазиатскими ханами.

Мы вообще не упоминаемся в императорском указе и небольшая войнушка как бы внутреннее дело цинской империи, не большое недоразумение между своими.

— Какие будут мнения, господа? — я свое мнение составил еще в процессе чтения указа богдыхана, но мне важно что скажет Ерофей и Лонгин.

Полковник молча посмотрел на меня, пожал плечами и развел руками. Так у него пока мнения нет.

Лонгин взял текст указа и еще раз прочитал его. Он неплохо владел китайской письменностью и почти всегда обходился без переводчиков.

— Лично меня такой вариант пока устраивает. Про нас ни слова. Никаких обязательств перед Пекином тут нет, кроме тех, на которые мы сами согласны. В наши дела никто вмешиваться не будет. Урянхай получает по факту независимость, тут четко сказано — богдыхан не будет вмешиваться ни во внутренние дела, но во внешние, если политика не направлена против Китая. Только придется платить небольшие отступные какое-то время. Мы получаем передышку, возможно на много лет и спокойно развиваемся.

С каждым словом, сказанным Лонгином я целиком и полностью согласен. Особенно с последним, мы получаем передышку и это на мой взгляд главное.

— Ерофей Кузьмич, твое мнение? — я, выслушав Лонгина, повернулся к нашему командующему гвардией.

— Согласен, — коротко ответил Ерофей.

— Лонгин Андреевич, как обстоит с серебром? — доставку драгметалла должны обеспечить люди Лонгина.

— Уже доставили, Григорий Иванович, на двадцать пять тысяч лянов.

— Солнце еще высоко. Везите. И возьми с маньчжура расписку или что там положено в таких случаях.

Через час маньчжуры получили серебро, тут же снялись и оправились в свой Улясутай. Караван же не спешно поднялся и пошел в наши пределы.

Маньчжурский караул успел скрыться за горизонтом еще до захода солнца. Проводив его взглядом, я оторвался от подзорной трубы и повернулся а вернувшимся Лонгину и Адару.

— Ну, а теперь, Семен Тимофеевич, рассказывай о своих приключениях.

Тот улыбнулся и ответил совершенно неожиданно.

— А рассказывать особо и нечего. Ехали мы под конвоем от самого Улясутая. Не доезжая Пекина нас встретили и разделили. Все наши люди остались где-то под Пекином, а меня с господином зайсаном Оюн Дажы проводили в какой-то дом, в котором мы в отдельных комнатах сидели взаперти две недели. Потом ко мне ночью пришла эта женщина. Она достаточно хорошо говорит по-русски и я понял всё, что она сказала. На прием богдыхана нам рассчитывать не стоит, но меня и Оюн Дады примет господин Хэшэнь. Мы должны подтвердить, что являемся данниками императора и согласны выплачивать дань, — наш посол замолчал. Я представил как они взаперти сидят неизвестно где. Не очень приятное времяпровождения.

— На следующий день нас принял господин Хэшэнь. Всё, что он сказал нам, мы уже знали. Зайсан Оюн Дажы в ответ сказал, что он один из новых правителей Урянхая и они согласны платить дань богдыхану, — Адар-Семен рассказывал неторопливо, делая короткие паузы, как бы вспоминая прошедшее. — После этого нам сказали, что мы скоро получим императорский указ и тут же велели удалиться. Еще целый месяц мы ждали вручения указа. Правда теперь не взаперти, но выходить из дома было нельзя. Потом пришел китайский чиновник с толмачём и зачитал нам указ богдыхана. Господин Оюн Дажы свободно говорит на монгольском и толмач перевел ему текст указа. После этого нам опять завязали глаза, вывезли из Пекина и под конвоем везли до Улясутая как каких-то преступников. Эти узкоглазые вели себя так будто они победители, а не мы.

Пассаж про узкоглазых конечно это сильно. Хотя и очень понятно. Наш господин Айдаров таковым не является. У него лично абсолютно европейская физиономия. И на русском уже болтает бойко. Глядя на него подумаешь скорее о какой-нибудь балканской стране или той же Греции.

— Сильно из-за этого не переживай, Семен Тимофеевич. Это у них комплекс неполноценности так проявляется. Они по соплям получили, вот и надувают щеки. Реально вас чем-нибудь обидели? — вопрос на самом деле принципиальный. Мы все таки действительно победители.

— Нет, ваша светлость. Нас хотя и держали в взаперти, но обращались уважительно. И у всех какой-то страх в глазах стоит.

— Ну, вот а ты говоришь вели себя как победители. Да они и глаза вам завязали тоже от страха. Вдруг вы что-то там не то увидели бы, — Ерофей подвел резюме под нашим разговором. — Мне лично всё понятно. Дай Бог, чтобы мирная передышка лет десять была. А в том, что воевать с китайцами еще придется я уверен, как говорится, на все сто. Так что твоя задача, Лонгин Андреевич, присматривать за ними в три глаза.

Енисеи в наших краях вскрываются в конце апреля, а то и в мае. Поэтому пользуясь случаем мы с Ерофеем совершили заодно и инспекционную поездку по Убсунуру и левобережью Енисея.

Илья Михайлов с компанией просто молодцы, всё что надо строится и развивается в правильном направлении. У них одна просьба — побольше направлять к ним русских людей. Я ничего не сказал, но меня больше всего порадовали не успехи в каком-то строительстве или отлично налаженная караульная служба на границе.

Больше всего меня порадовали складывающиеся отношения между русскими, китайцами и местными. Они мне напомнили то, что я видел во время войны, когда мы все вместе били немцев и были действительно одним народом.