– Вы обещали защитить меня и тётю! – обвинила Кейт, подскакивая на ноги. – А меня шантажировали! Из-за тебя! Из-за тебя мне пришлось лишиться девственности на комоде под невменяемым мужчиной, которому я даже не нравилась, – на последних словах её голос перешёл в жалкий писк, она заплакала.

А мне стало ясным, что дело не только в шантаже. Ей нравился Майкл, может, она на что-то и надеялась, но всем нам известно, чем всё закончилось.

– Мне тебе посочувствовать? – яростно усмехнулась я. – Нет, ты сделала выбор, не стала бороться, и теперь Майкла нет. По твоей вине, Кейт. И я это так не оставлю.

– Что со мной будет? – всхлипнула она.

Давай их убьём, – прошипела Лилит.

Слишком просто.

– Я бы могла убивать вас несколько дней, даже недель, если применять эпил, – произнесла я вкрадчиво, а девушки, кажется, ещё сильнее побледнели. – Меня хорошо обучили искусству пыток. Но смерть слишком гуманна.

– Что это значит? – сипло уточнила Аманда.

– Вас арестуют по обвинению в пособничестве врагу. В ход судебного разбирательства над твоим отцом я не вмешивалась, а здесь буду требовать максимальной меры пресечения. Если думала посидеть с ним в соседней камере, не получится. На всё время разбирательства и до завершения срока наказания, если, конечно, вам не назначат смертную казнь, вы не увидите родных и близких.

Как я больше не увидела Майкла по их вине.

Разбирательства с Кейт и Амандой продлились несколько часов. Я лично присутствовала на предварительном допросе, написала отчёт, а потом нанесла на печать предательницы знак, которым когда-то Евастас сдерживал меня. Теперь она не может пользоваться энергией, и потому неинтересна врагам. Моё требование о запрете на общение с родными приняли без вопросов. Настал момент, когда командование меня поддерживало, а не стремилось во всём уколоть.

Завершив с делами, я в сопровождении охраны побрела в жилое здание. У входа мы с друзьями распрощались до утра. Вот только после случившегося в одиночестве стало невероятно тяжело. Работа завершилась, виновные понесут наказание, на сердце больше не давит боль предательства, но разбирательства не изменят того, что Майкла нет рядом. Мне не унять его чувство вины. Он не узнает, что я его простила. Месть не принесла облегчения, напротив, сделала только хуже, потому что ничего на самом деле не изменила.

Поддавшись порыву, я взяла ключи и спустилась в квартиру Майкла. В прихожей показалось, что всё как прежде, будто он только недавно вернулся домой после задания. На банкетке лежала его ветровка, у входа стояла наспех сброшенная обувь. Пахло им, моим Майклом. Но стоило войти в гостиную, как ощущение его присутствия развеялось. По центру комнаты лежали коробки. Часть вещей Майкла уже перекочевала в них, а вскоре исчезнет всё. Помещения освободят, и больше ничто не будет напоминать о проведённых здесь счастливых моментах.

Совершенно разбитая этим осознанием, я прошла в спальню. Там свернулась по центру кровати, укуталась в одеяло с головой, жадно вдыхая запах Майкла, и на целую ночь забылась в грёзах о его возвращении. Ведь именно здесь так легко было поверить, что он вскоре появится, как обычно, заберётся ко мне в кровать после поздней зачистки, обнимет со спины, поцелует и почти моментально заснёт. А утром мы проснёмся вместе.

Но кровать была пуста, когда разбуженная ярким светом солнца я открыла глаза. В квартире царила мёртвая тишина. Снова пришлось заставлять себя подниматься с кровати и заниматься своим внешним видом. Меня немного подташнивало, наверное, стоило поесть после возвращения с работы. Пора учиться ответственно подходить к своему питанию.

Облачившись в футболку Майкла, я побрела на кухню. Надеялась найти хоть что-нибудь съестное, чтобы спокойно отыскать вещи, которые хочу забрать себе, но на кухне ждало разочарование. Еду вывезли в первую очередь, холодильник отключили. Внутри ждал только одинокий стаканчик с йогуртом. Достав его, я мгновенно пожалела о своём решении.

Держись, – невесело усмехнулась Лилит. – Ты же проводила вскрытия.

Вот именно! Но меня всё равно мутит!

Из стаканчика мне приветливо махала зеленоватая плесень. Усиленное обоняние позволяло прочувствовать все оттенки брожения. Через мгновение я уже вылетала из кухни. Меня вырвало выпитой перед набегом на кухню водой. Здравствуй, токсикоз, я надеялась, мы не встретимся. Прощай, контроль.

Сидя в ванной у унитаза, я снова заплакала, на этот раз от головной боли и тошноты. И осознания, насколько же теперь изменится моя жизнь. Мне придётся не только научиться жить без Майкла, я обязана обеспечить защиту и комфортное детство ребёнку, а перед этим выносить его и родить, переживая все проблемы в теле и свыкаясь с собственным одиночеством.