* * *

Погруженная в свои мысли, каждая из которых мрачнее предыдущей, я теряю счет времени, проведенному в пути. Встревоженно напрягаюсь, когда машина начинает притормаживать, свернув с освещенной трассы на темную, похожую на проселочную дорогу. И дальше меня ожидает испытание: джип петляет по ухабам и кочкам. Местами он даже пробуксовывает, но с полным приводом продолжает двигаться вперед, как неудержимый вездеход. Меня же мотает из стороны в сторону так, что невозможно прикрыть глаза.

Наконец мучительное путешествие подходит к концу, и машина останавливается. Не знаю, радоваться ли этому или нет. Бритоголовый глушит двигатель и выходит из салона, оставляя меня наедине со своими мыслями. Спустя пару минут я слышу, как неподалеку хлопает дверь, и переговариваются два приглушенных мужских голоса: один что-то спрашивает на повышенных тонах, другой — коротко отвечает. Затем раздаются приближающиеся шаги, и дверца с моей стороны внезапно распахивается, впуская холодный свежий воздух с легким хвойным запахом.

Без лишних церемоний, бритоголовый — а это был он — резко подтягивает меня к краю сиденья и взваливает себе на плечо, словно мешок картошки. Во время этих манипуляций моя голова начинает настолько сильно кружиться, что я теряюсь в пространстве, а затем и вовсе отключаюсь.

— Череп, я же просил — аккуратнее с ней, — прихожу я в себя от незнакомого голоса, но глаза открывать не спешу. Лежа на холодном дощатом полу, нахожусь в каком-то помещении. Слышу поблизости тихий треск поленьев, чувствую запах смолы, сухой глины от печки, старого дерева и сигаретного дыма.

— Да я легонько, — бубнит, оправдываясь, бритоголовый, он же Череп.

— Вон лежит твоя «легонько»! Что теперь с ней делать прикажешь? Она нам нужна в трезвом уме и памяти. Ну, если ты ей память отшиб! — громкий удар по столу, от которого звякают какие-то склянки, заставляет меня вздрогнуть.

— Да нет, Князь, она ж в машине со мной говорила…

— «Говорила», — мерзким голосом передразнивает Князь бритоголового. — На-ка, плесни ей холодной водой.

Я напрягаюсь, и в ту же минуту меня окатывает струя ледяной воды, брызги попадают в нос, стекая за ворот. Я дергаюсь, закашлявшись и хлопая мокрыми ресницами.

Бегло оглядываюсь вокруг, насколько это возможно в моем положении.

Тусклый свет от горящих в печи дров и керосиновой лампы слабо освещает небольшое помещение заброшенной избы. Потемневшие от времени бревенчатые стены, маленькие пыльные окошки, за которыми непроглядная тьма; когда-то побеленная, а сейчас темно-серая печь, занимающая почти половину этой комнаты, дает слабое тепло. Из обстановки только простенькая лавка у окна, деревянный шкаф с открытыми полками, на которых стоит всякая утварь, массивный дубовый стол в центре комнаты да пара добротных табуретов, на одном из которых сидит, широко расставив ноги, незнакомый мне мужчина.

— Другое дело, — довольным тоном произносит напарник бритоголового, затягиваясь сигаретой. Прищурившись, он впивается в меня взглядом. — Ну что, невестушка, предлагаю сотрудничество.

Я рассматриваю человека, которого бритоголовый называет Князем. Мужчина плотного телосложения, по выправке похожий на военного, коротко стриженный, с висками, тронутыми сединой. На нем ветровка и штаны цвета хаки, заправленные в берцы. На груди черной футболки поблескивает на цепочке медальон.

— Ты рассказываешь то, что нас интересует, — продолжает Князь, — а мы…

Он замолкает, делая глубокую затяжку, и огонек на кончике сигареты вспыхивает ярче. Затем не спеша выдыхает дым через нос и рот одновременно.

А мне вдруг становится плохо: опять подкатывает тошнота и все вокруг начинает кружиться. Господи, дурдом какой-то. Жесть! Все это похоже на какую-то плохую пьесу, в которую я случайно затесалась. Как-то не по Станиславскому — совсем не к месту мне вдруг становится смешно, и я еле сдерживаюсь, делая глубокий вдох.

— А мы сначала посмотрим, что ты нам расскажешь, — заканчивает фразу мужчина, и в этот момент телефон, лежащий у него под рукой, оживает громкой сиреной. Князь на пару минут отвлекается от меня. Вижу, как его лицо вдруг принимает злое выражение, когда он что-то изучает на экране.

— Кто вы? — мой хриплый голос, отказываясь слушаться, выдает страх.

— Неправильный вопрос, — цедит слова, не отрываясь от экрана.

Еще одна долгая затяжка, вижу, как огонек сигареты превращается из одного в несколько — в глазах двоится, и я на минуту прикрываю их от сильного приступа головокружения.

— Что вас интересует? — открыв глаза, задаю другой вопрос, мой голос предательски дрожит.

— Правильный вопрос, — переключаясь на меня, стряхивает пепел прямо на пол. — Где сейчас то, что ты выкопала из тайника?