После долгого совещания собравшиеся приняли, несмотря на настоятельные протесты Носа, проект доктора Точки, заключавшийся в том, чтобы всем вместе еще раз подняться по возможности бесшумно и осмотреть хотя бы снаружи квартиру профессора.

— Может быть там совершено преступление — прошептал доктор Точка. — Газеты сообщают, что взломы участились в северных кварталах города. Так как Барабанов все-таки Звонил мне по телефону, я заключаю, что он должен быть дома, если, конечно, кто нибудь иной под видом Барабанова не имел намерения завлечь меня в ловушку…

— Но ведь вам звонил некий Баданов! — Это Нос сделал последнюю попытку отговорить доктора Точку.

Но тот не обратил внимания на эту попытку дерзкой подмены имени.

— … ловушку, — продолжал он, — с тем, чтобы в мое отсутствие проникнуть в мою квартиру.

— Да, да! — соглашалась с ужасом Лотта Винер и ее дрожь была вызвана не только холодом.

— Во всяком случае необходимо все выяснить, — заключил доктор Точка.

Раз нельзя уже было изменить решение, Нос открыл шествие, чтобы хоть этим скрыть свою роль в деле.

— Но надо принять во внимание, — шептал доктор, когда все гуськом подымались по лестнице, — что Барабановы никогда не зовут гостей меньше, чем 30 человек зараз. Это они делают с целью скрыть размеры своей квартиры. Таким образом, наверху должно уже находиться десятка два человек, шум движения которых мы во всяком случае услышим.

В то же время, там, наверху, в квартире, хозяйка говорила:

— И как раз сегодня должно было быть так уютно, когда мы пригласили лишь очень немногих.

Тем временем часы пробили десять. Крадущиеся по лестнице и сдерживающие дыхание заговорщики дошли до третьего этажа, когда дворник, шлепая туфлями и гремя ключами, вошел внизу на парадную, защелкнул дверь и погасил свет на лестнице. Мертвая чернота окутала гостей, которым теперь было отрезано отступление.

— Остается позвонить, — сказала Лотта Винер с облегчением. Она уж не думала больше об опасностях и мечтала только о теплой печке.

— Боже сохрани! Ни за что! — простонал Нос.

— Но как же мы отсюда выберемся? Завтра в 8 я должна быть на занятиях, — возразила прилежная студентка Чижик, которая совсем не чувствовала приключенческой прелести этой ночи, не испытывала романтики темной лестницы. Днем она резала трупы в анатомичке, но ночью не желала бы встретиться с покойниками Барабанова.

Наконец все столпились у дверей квартиры профессора. В темноте они невольно наскакивали друг на друга, извинялись, делали поклоны и при этом непрерывно сталкивались лбами, вновь шумно отскакивали и вновь извинялись…

Ботинки Носа невыносимо скрипели. Со всех концов ему все время шипели — нет! А Лотта зловещим топотом. просила не шуметь. Тогда он решил незаметно снять их совсем, чтоб смягчить гнев товарищей по несчастью, если они — по выяснении всего — нападут на него, как на главного виновника приключений.

— Это хорошо, что мы находимся в темноте, — поучал доктор Точка, — ведь если есть хоть малейший свет в квартире, мы его увидим через щелку. Надо заглянуть в прихожую. Он попытался отодвинуть дощечку почтового ящика, но она, конечно, не поддавалась.

Смутившись на мгновение, доктор отступил от двери, чтоб обдумать дальнейшее. Он наткнулся при этом на ботинки Носа, поставленные у перил лестницы. Один тотчас же проскочил в пролет и шлепнулся внизу с шумом взорвавшейся бомбы. Все вздрогнули и застыли в ужасе от непредвиденного несчастья. В квартире же профессор Барабанов, измученный нервным ожиданием, сказал жене:

— Кажется, стреляют внизу, в парадной… Вероятно поймали взломщиков…

Стоящие перед квартирой услышали, как внизу открылась какая-то дверь, полоска тусклого света блеснула и чей то глухой голос рявкнул:

— Кто это там швыряется сапогами?

Застывшие от ужаса наверху молчали. Тогда чей — то женский голос сказал визгливо:

— Тут только один, муженек, но все равно бери его, по нынешним временам и один сапог находка.

Дверь внизу с грохотом закрылась и мертвая тишина охватила вновь весь дом.

Нос же понял, что безвозвратно лишился одного ботинка. Горько вздыхая, думал он о холодной улице и дальней дороге домой. Чтоб найти другой ботинок и спрятать его ненадежней, он хотел чиркнуть спичку, но доктор, обдумывавший свой стратегический план, строжайше запретил ему это. Однако, все живо стали сочувствовать поэту и занялись его судьбой до начала решительных действий.