— Трудно забросить то, что уже потеряло всякую ценность, — парировал я, устраиваясь за своей партой.

— Значит, были дела поважнее? — с вызовом спросила она, приподняв бровь. — Или просто прятался в своей берлоге?

— Читал мангу, — ответил я, извлекая тетрадь из рюкзака. — Не все могут позволить себе такой роскошный вечер.

Азуми усмехнулась чуть громче, чем следовало.

— Мангу? Вечер твоей мечты, да? Должно быть, было очень романтично.

— Несомненно, — ответил я с нарочито серьёзным видом. — Сюжет был в разы драматичнее любой школьной дискотеки.

Она скрестила руки, прищурившись:

— Иногда мне кажется, ты живёшь в каком-то своём мире, Ямагути-кун, а к нам приходишь через портал.

— И тут меня раскрыли, — спокойно отозвался я, откидываясь на спинку стула.

Её лицо на мгновение стало серьёзным, но затем она снова улыбнулась.

— Ой, ну ладно тебе. Хотя… знаешь, ты многое упустил.

— Например?

— Меня в красивом платье, — и показала язык, после тут же уткнулась в учебник.

Вот же бестия.

Только я собрался погрузиться в размышления о том, как прожить этот день с минимальными энергозатратами, как дверь класса отворилась, и вошла Харука. Аккуратно собранные в хвост волосы мягко покачивались в такт шагам, а школьная форма сидела так безупречно, будто её выглаживали лазером.

— Доброе утро, Ямагути-кун, — произнесла она своим привычным мягким голосом и опустилась на своё место.

— Утро, Сато-сан, — ответил я, слегка склонив голову. Помедлив секунду, добавил, поддаваясь её неизменной доброжелательности: — Как дела?

— Всё хорошо, спасибо, — улыбнулась она, доставая тетради.

Я кивнул, и разговор естественным образом иссяк. Да и как раз в дверях класса показалась та, кого я так отчаянно хотел увидеть.

Рин.

Она вошла с тем особенным изяществом, которое всегда приковывало мой взгляд. Строгий серый костюм. Золотистые волосы безукоризненно уложены, в руках — неизменная папка и учебник биологии. Как один человек может сочетать в себе такое абсолютное хладнокровие и ту теплоту, которую ощущаешь только ты, когда встречаешься с ней взглядом?

— Доброе утро, класс, — произнесла она ровным, чуть приглушённым голосом, не задерживая взгляд ни на ком конкретно.

«Доброе утро, моя милая Рин», — едва не сорвалось с моих губ, но я вовремя прикусил язык.

Наш договор был предельно ясен: никаких намёков, никаких особых жестов, никаких долгих взглядов. Она — учительница, я — ученик. Никаких тайных встреч в стенах школы. Мы просто хотели сберечь нашу любовь. И сейчас она играла свою роль безупречно, словно все эти дни, ночь, разговоры и взгляды были лишь плодом моего воображения.

Я украдкой наблюдал, как она раскладывает бумаги на столе, как её тонкие пальцы бережно разглаживают страницы журнала. Простые действия, но вызывали в памяти совсем другие картины: как эти же изящные пальцы касались моего плеча, как её голос звучал совершенно иначе, когда мы были наедине.

— Всем приготовиться к уроку, — коротко произнесла Рин, и её тон был настолько безупречно профессиональным, что я почти поверил в иллюзию. Но я-то знал, видел за этой напускной строгостью каждую её улыбку, каждую неловкую паузу, каждый момент слабости, делавший её настоящей.

— Начнём с повторения прошлой темы…

Рин рассказывала о регенерации с той же уверенностью, с какой дирижёр ведёт оркестр. Каждый жест, интонация, даже паузы — всё было выверено до мельчайших деталей.

— У разных видов животных регенеративные способности существенно различаются. Например, у аксолотля они практически безграничны, тогда как у млекопитающих… — она сделала короткую паузу, давая время записать.

Вдруг из середины класса раздался голос одной из учениц. Тон прозвучал слегка насмешливо, но в тоже время словно тщательно отрепетировано:

— Накамура-сенсей, а правда, что процесс эпиморфного восстановления у амфибий можно ускорить путём прямого воздействия на FGF-сигнальные пути?

Класс затих. Вопрос звучал так, будто его вырвали из учебника для магистратуры биологического факультета. И судя по тому, как Ватабэ Саюри сидела с едва заметной ухмылкой, она намеренно пыталась поставить Рин в неловкое положение.

Рин замерла всего на долю секунды. Настолько короткий миг, что большинство, вероятно, даже не заметили. Но я заметил. И прежде чем успел осознать, что делаю, моя рука уже поднялась вверх.

— Вообще-то это правда, — произнёс я, не дожидаясь разрешения говорить.

Все головы повернулись в мою сторону, включая Рин.

— FGF, или фактор роста фибробластов, действительно играет ключевую роль в процессе эпиморфной регенерации. Но ускорить его воздействие напрямую невозможно, не нарушив баланс других сигнальных путей, например, Wnt и BMP. Такое вмешательство может привести к аномальным образованиям в тканях. Поэтому любые попытки модификации требуют исключительной осторожности, Ватабэ-чан.