Этот ребёнок жил в неведении многие годы. Он не знал, кто он! Кто его родители? Откуда он родом? Он ничего про себя не знал!

Он сильно от других отличался. Не только внешне.

Он отличался от других своим огромным сердцем. Мастерил скворечники, верил в лучшее. Он созидал, а не разрушал. За столько лет ни деньги, ни карьера, ни успех не испортили Антона. Вы даже не представляете, что в душе у этого человека! Там милосердие, умение прощать и любить, умение заботиться и защищать. Вам, гиенам, это чуждо. Вам никогда его не понять!

Обвиняя Антона во лжи, вы судите по себе!

Антон только в двадцать лет узнал о своей родне. И нет, это не слезливая история, чтобы задобрить горожан! Это правда, которую он не скрывал, но и не распространялся!

Потому что это его частная жизнь. Он не обязан с вами ею делиться.

Он помогает городу реставрирует памятники архитектуры, которые дороги горожанам, как память, как история.

Но гиенам на это плевать! Им нужно влезть под кожу и вонзить свои острые зубы.

А та девушка, что заступилась за Антона Маркеса, её зовут Ника! Запомните это имя! Вы и перед ней обязаны извиниться! Она не смогла вытерпеть нападки, потому что для неё справедливость и честь не пустые слова.

Знаю, что гиены никогда не напишут опровержение, но, надеюсь, что моё письмо поможет раскрыть глаза на случившееся и позволит обычным людям получше узнать

Антона Маркеса».

36.

Антон

Кладу телефон на стол, смотрю в одну точку.

— У тебя удивительная бабушка, — шепчет Ника.

Протягиваю ей руку, она садится ко мне на колени. Обнимаю, прижимаюсь виском к её виску.

Нет слов.

Они все испарились.

— Как же она тебя любит, — гладит любимая по волосам. — И никакой Сильвии она ничего не писала.

Догадливо киваю. Ночью моя бабушка, которая еле-еле освоила компьютер, писала письмо в редакцию.

Ини слова не сказала.

Это Роса... Она такая...

— В этом письме она назвала меня мужчиной, — произношу, удивившись.

— Да, почему тебя это удивляет?

Ника не понимает важности этого открытия.

А это открытие.

Поднимаю на неё глаза, смотрю на любимое лицо.

— Роса всегда говорит: мужчина становится мужчиной только тогда, когда у него появляются дети. Поэтому мы с моим братом Хосе всё ещё малыши.

Ника цепенеет.

А у меня в голове запускаются шестерёнки.

Роса вела себя слишком странно. Сентиментальность Ники я списывал на стресс. Вчера она удивила меня своими аппетитами в постели.

— Ника!

— Что?

Я не профи в этих делах, можно сказать — вообще дилетант, но где-то слышал, что беременные женщины очень охочие.

Не буду утверждать, что все. Но… мало ли..

— Детка, а ты.

— Что? — не даёт договорить и целует, обнимая за шею. — Что, любимый?

— Ника, ты ждёшь ребёнка?

Любимая, опешив, прикладывает ладони к животу.

— Ника?..

Молчит, прислушивается к ощущениям. Я резко вскакиваю, наспех накидываю куртку.

— Ты куда?

— Как куда? В аптеку.

Ищу в смартфоне адрес ближайшей аптеки, оказываюсь там уже через десять минут и беру несколько разных тестов.

Возвращаюсь, Ника переминается с ноги на ногу и заламывает пальцы, передаю ей тесты, а сам жду. Вышагиваю по кабинету туда-сюда, сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

А что, если она и вправду беременна?

Неожиданно. Я стану отцом? Что я об этом знаю? В моём случае придётся учиться по учебникам, ведь иного я не видел.

Малыш. Хочу ли? Хочу. Страшно. Очень. Но хочу.

Хотел ли раньше? Не знаю. Не думал. И не было той, с кем готов был жизнь разделить, семью создать.

А сейчас что-то трепетное в душе зарождается. Как искорка, способная разжечь пламя.

Ника возвращается, пряча в руках тест.

— Что там?

— Ещё не знаю... — её голос дрожит. — Надо подождать.

Клянусь, это были самые долгие минуты ожидания в моей жизни.

Тик-так, тик-так, каждая секунда как вечность. Время тупо остановилось.

Смотрим на тест, что-то проявляется.

— Две полоски. — выдыхает любимая.

Я медленно оседаю на пол. Смотрю в одну точку, не моргая.

Две полоски.

Под сердцем моей девушки растёт маленький Антошка. Или крохотная Вероничка.