Собрались мы с Истер быстро. И сели в первый шаттл, отправлявшийся на поверхность планеты, опять таки, одними из первых.

Я, к удивлению своему даже ощутил что-то, похожее на волнение, когда начал представлять себе, как увижу Прокопьича, сестрёнку…

Да, когда я уходил служить в войсках Конфедерации, Елизавета была голенастой нескладной тринадцатилетней пигалицей. Интересно, как она сейчас выглядит?

Сейчас то ей уже восемнадцать. Но ладно, что загадывать то? Скоро увижу.

Такие мысли роились в моём черепе, пока я глазел в иллюминатор шаттла, за которым грузно переваливались огромные неуклюжие облака.

Но, вот мы вынырнули из облачного слоя и устремились к поверхности планеты.

Планета наша, надо сказать, была довольно пустынна.

Большую часть её занимали бескрайние просторы Великого Океана, а вся разумная жизнь была сосредоточена на единственном материке.

Были ещё, конечно, и острова, разбросанные по бескрайним водным просторам, но, в большинстве своём, они были необитаемы.

Лесов на равнинах материка почти не оставалось, а вся поверхность, за исключением горных районов, была занята плоскими, как столешница, равнинами.

Бесхозной земли на планете не было. Последнюю землю закрепили за лендлордами столетия полтора назад.

Что касается моего майората, то почти половина его территории приходилась, как раз, на горы, поросшие лесом.

Горы были старые, не особенно высокие. Кое где на территории майората были разведаны неплохие запасы меди, были и железорудные месторождения.

А вот вся эта возня вокруг нас с этими попытками устранения меня, любимого, говорила о том, что я ещё чего-то не знаю.

И эти пробелы надо срочно устранять. Потому что, если кто-то так усердно, не считаясь с издержками, пытается наложить лапу на моё имущество, то это значит, что на принадлежащих мне землях есть что-то очень и очень ценное.

Надо будет, кстати, не забыть напомнить Серёге, что он обещал мне посодействовать в поисках компетентных геологов.

Вон он, сидит на соседнем кресле, рядом со Светланой ненаглядной своей.

Да, начинается новый этап жизни, новый раунд борьбы…

Шаттл завис над бетонированной площадкой в космопорту Цекко.

По громкой связи объявили. Что трап подан и можно выходить из челнока.

Мы с Истер отстегнулись от пластиковых амортизационных кресел, подхватили рюкзаки со своими пожитками и пристроились в хвост очереди выстроившейся перед выходом.

Наконец двери шлюзовой камеры с шипением разошлись, и в салон шаттла ворвались порывы сухого ветра.

Первое, что я ощутил, когда высунулся наружу, это горсть мельчайших песчинок, которую ветер родной планеты бросил мне в лицо вместо приветствия.

Я дома.

Спустившись по трапу, подал руку следовавшей за мной Истер.

И в этот момент кто-то от души хлопнул меня сзади по плечу.

— Эк ты, окабанел то, — услышал я знакомый бас, принадлежащий Семёну Прокопьичу, — ну, с прибытием.

Я обернулся и встретился взглядом с хитро прищуренными, как всегда, глазами дядьки. Над его головой в воздухе плыл номер уровня — аж пятнадцатый, и рядом красовалась надпись «Семён, воин»

— Братик! — завизжала красивая девушка, стоявшая рядом с ним и бросилась мне на шею. Рядом с четверкой, обозначавшей её уровень, было написано: «Елизавета, адепт Порядка».

— Ага, — подумал я, — ей Порядок тоже что-то перспективное подогнал. Её статы я могу посмотреть прямо сейчас, она же сестрёнка, близкая родственница. Но, отложим до прибытия домой. Это надо не спеша всё смотреть, выводы делать, планы строить.

— Лизка, имей совесть, — пробасил, посмеиваясь Прокопьич, — удавишь же.

Она нехотя отцепилась.

— Ну, здравствуйте, родные мои, — я, наконец, смог поприветствовать встречающих, — как же я рад вас видеть!

После крепких приветственных обнимашек, когда меня таки перестали тискать, я представил Истер всем встречающим.

А потом Семён повёл нас к бронированным вездеходам, стоявшим особняком на близлежащей парковке.

На каждом из броневиков сверху были вращающиеся башенки боевых модулей, щерящиеся стволами и острыми рылами ракет, закреплённых на пусковых направляющих.

Бронеходы были снабжены антигравами, а потому летели на высоте около полутора метров над поверхностью. Это позволяло двигаться и по бездорожью, хотя, гладкая поверхность хайвэя позволяла развивать гораздо более высокую скорость. Хотя, следует признать, что флайеры, всё-равно, летали намного быстрее.