— А кусты за парковкой?

— Не переусердствуй, мой восточногерманский герой.

Доктор Антье Мунсберг двенадцать лет возглавляла департамент политического планирования в федеральной канцелярии. Предугадывать события, как можно меньше удивляться, предупреждать кризисы будущего уже сегодня — в этом заключалась ее работа. Знания при этом играли второстепенную роль. Гораздо важнее чутье. Антье Мунсберг служила сейсмографом, она чувствовала толчки задолго до их проявления и предугадывала разломы в самых неожиданных местах. Предсказывать проблемы и предполагать наихудший сценарий в любых ситуациях — в этом состояла ее основная задача. После беседы с Хольгером Рёсляйном и Гаральдом Вишневским ее беспокойство выросло многократно. Не нужно было обладать сейсмографическими навыками, чтобы понимать, что владелец видеотеки Михаэль Хартунг уже в ближайшем будущем может стать серьезной проблемой. Весь мир умрет со смеху, если выяснится, что официальный оратор на тридцатой годовщине падения Стены в бундестаге вовсе не герой, а ленивый бездарь.

Одни неприятности от этих осей, а потом удивля ются, что мало кто из них попадает на руководящие должности, думала Антье Мунсберг.

Если бы она могла действовать по своему, проблема давно была бы решена. Она бы намекнула лжегерою, что знает правду, и заставила бы по-тихому уйти из публичного поля. Например, заболеть или сослаться на тяжелую утрату в семье. Все это еще можно провернуть, не привлекая лишнего внимания.

Но ей ясно дали понять как в канцелярии, так и в ведомстве федерального президента, что по политическим причинам от Хартунга избавляться нельзя. Якобы новый герой должен благотворно повлиять на процесс воссоединения. Редкое явление, чтобы восточный немец завоевал такую симпатию на западе. Благодаря его впечатляющей истории тема падения Стены вернулась в сознание людей совершенно положительным образом. А что касается сомнительных деталей его рассказа, то, как говорится, от добра добра не ищут.

Таким образом, ее задача была ясна: сделать так, чтобы это рискованное мероприятие прошло гладко. До церемонии оставалось чуть меньше двух недель, и за это время Антье Мунсберг должна была свести риски к минимуму. Ее люди как раз выясняли, знают ли бывшие коллеги Хартунга, что на самом деле произошло в ту ночь на станции Фридрихштрассе. Вдобавок она надавила на федеральное ведомство по вопросам недвижимости, и длившийся годами правовой спор с бывшим подполковником Штази Фрицем Тойбнером об использовании лесного участка в каком-то поселке в Бранденбурге наконец разрешился. Еще четверо бывших офицеров Штази получили радостные известия от пенсионного фонда.

Она договорилась с главой архива Штази, что все документы по делу Хартунга с этого момента уберут из общего доступа. Материалы дела хотя и подтверждали версию Хартунга, но содержали слишком много нестыковок и противоречий. Хольгер Рёсляйн, признанный эксперт по диктатуре ГДР, любезно согласился написать короткий меморандум о деле Хартунга с научно-исторической точки зрения. Главный тезис заключался в том, что массовый побег, инициированный Хартунгом, внес значительный вклад в дестабилизацию режима Социалистической единой партии Германии. Рёсляйну также посчастливилось найти двух прежде неизвестных свидетелей, работавших в то время в дирекции рейхсбана, которые подтвердили рассказ Хартунга до мельчайших деталей. Этих двоих сегодня также ждали радостные вести: урезанные из-за их близости к государственной службе пенсии с января следующего года будут выплачиваться в полном размере.

Правозащитник Гаральд Вишневский, поначалу так рьяно ратовавший за мораль, наконец одумался, после того как канцелярия пообещала существенно увеличить финансирование его фонда. Самым большим фактором риска, с которым Антье Мунсберг еще предстояло разобраться, был сам Михаэль Хартунг. Насколько стабилен этот человек? Хорошо ли он ориентируется в собственной легенде? Похоже, Александр Ландман, репортер газеты «Факт», как следует поработал над этой историей. Правда, кое-где он перестарался, что, впрочем, не было проблемой.

Чтобы лучше оценить Михаэля Хартунга, она пригласила его поговорить. Официально они должны были обсудить выступление и разработать идеи для речи. Он ни в коем случае не должен был заподозрить, что его разоблачили. Важно было упрочить его уверенность в своей роли, чтобы он чувствовал себя в ней максимально комфортно. Михаэль Хартунг должен спокойно довести начатое до конца, и как только церемония завершится, его плавно предадут забвению.

В 14:40 с проходной сообщили о прибытии Хартунга. Антье Мунсберг заставила его подождать и еще какое-то время понаблюдала за ним через видеокамеру, установленную в приемной. В элегантном костюме и без галстука, Хартунг выглядел хорошо для своего возраста и, казалось, был спокоен.

Через десять минут она велела впустить гостя и с улыбкой встретила его в дверях.

— Господин Хартунг, как я рада вас видеть! — с утрированным воодушевлением сказала она, продемонстрировала впечатляющий вид со своей террасы на Рейхстаг и предложила сесть на один из диванов у аквариума.

— Ну, господин Хартунг, как у вас дела? Судя по тому, что пишут в газетах, вы, должно быть, теперь очень заняты.

— Да на самом деле довольно утомительно, к тому же все еще непривычно быть в центре внимания.

— Но вам же нравится?

— Ну, хороший вопрос. С одной стороны, мне нравится это больше, чем я ожидал. С другой — я жажду прежнего спокойствия. Но в целом, думаю, я был бы счастлив, если бы этот ажиотаж прошел.

— Так и будет, господин Хартунг, не сомневайтесь, и нет ничего плохого в том, чтобы иногда позаботиться о себе, иначе вы сломаетесь еще до выступления.

— Вы правы. На выходных я был в шикарном отеле с сауной и массажем и этими теплыми ваннами с бурлящей водой…

— Джакузи?