— Рита, ты чудо.

— Да? — усмехается она, но её глаза выдают тепло.

— Да, — подтверждаю я.

Рита стоит напротив, её глаза блестят теплом и чем-то ещё, трудноуловимым, но притягивающим меня сильнее любого магнита. Она наклоняется, кладёт ладони мне на плечи и чуть приподнимается на носках. Её губы касаются моих осторожно, как будто мы впервые пробуем это друг с другом. Я вдыхаю её запах — смесь лёгких духов и чего-то домашнего, тёплого, родного.

Мир вокруг будто растворяется. Её пальцы медленно спускаются с моих плеч к воротнику рубашки, ловко расстёгивают пуговицы, одну за другой. Каждое движение её рук заставляет мою кожу гореть там, где она прикасается. Я обхватываю её талию, притягиваю ближе, чувствуя, как её дыхание становится более прерывистым.

— Рома… — шепчет она, слегка прикусывая губу, когда смотрит на меня.

— Ты даже не представляешь, как сильно я скучал, — отвечаю ей, голос чуть хриплый, и провожу ладонью по её спине, ощущая тепло её тела через тонкую ткань платья.

Мы не успеваем дойти до спальни. Я притягиваю её к себе и поднимаю, чувствуя, как она обвивает мои бёдра ногами. Её руки крепко держатся за мою шею, губы снова находят мои, но теперь поцелуй становится жадным, настойчивым. Мы наталкиваемся на стену в коридоре, и я слышу её тихий смех, который превращается в короткий вдох, когда я скольжу губами по её шее.

— Рома, ты просто неисправим, — тихо шутит она, запуская пальцы в мои волосы.

— Ты жалуешься? — парирую я, целуя её ниже, туда, где шея плавно переходит в плечо.

Она смеётся снова, но её смех быстро сменяется лёгким стоном, когда я провожу руками вверх по её спине. Я чувствую, как её пальцы дрожат, когда она тянется, чтобы стянуть с меня рубашку.

Наконец, мы добираемся до спальни. Я кладу её на кровать, медленно опускаясь рядом, пока она тянет меня к себе, словно боится, что я исчезну. Её руки скользят по моей спине, изучая, исследуя каждую линию, пока я целую её ключицу, шею, губы снова и снова, жадно, как будто мне недостаточно.

Её платье оказывается где-то на полу, мои пальцы пробегают по мягкой коже её бёдер, вверх к талии. Она выгибается навстречу, пальцы её рук цепляются за мою спину, и я ловлю её взгляд — тёплый, полный желания и чего-то ещё, глубже.

— Рома, — шепчет она снова, и в этом коротком слове слышится вся её открытость, вся её близость.

Я отвечаю ей не словами, а прикосновениями, которые кажутся более красноречивыми. Каждая секунда, каждое движение словно доказывает: ты — моя, и я твой.

Когда всё заканчивается, мы остаёмся лежать, её голова на моей груди, волосы слегка спутаны, дыхание постепенно замедляется. Я глажу её по плечу, по руке, ловлю себя на мысли, что нигде в жизни я не чувствовал себя так спокойно и правильно, как с ней, здесь и сейчас.

— Ты иди первый в душ. Я потом приду.

Я не спорю, целую её в лоб и поднимаюсь. В ванной включаю воду, чтобы прогреть душ, и машинально смотрюсь в зеркало. Лицо небритое, с заметной усталостью. Я хмыкаю, открываю шкафчик, где лежит моя бритва, оставленная здесь на всякий случай.

Но взгляд падает на что-то другое. Узкий прямоугольник, который я мгновенно узнаю. Тест на беременность.

Я хватаю его и смотрю на результат. Две полоски.

Сердце будто останавливается на миг, а потом начинает стучать так быстро, что я боюсь, что это будет слышно через стену.

— Рита… — едва слышно произношу я, переваривая то, что только что увидел.

40

Рита

Стоило только Роме уйти в ванную, как я вспоминаю, что оставила тест на беременность на полочке в шкафчике. Конечно, не факт, что он его заметит — в шкафчик ему незачем лазить, но всё равно что-то ёкает внутри. Нельзя было так бездумно поступать.

Сейчас совсем не время для разговоров о ребёнке. Срок небольшой, и время терпит. Рома и так вымотан — больница, работа, Ира, Рус… А тут я со своими новостями. Не хочу быть для него ещё одним источником стресса.

Да, я справляюсь. Токсикоз меня обошёл стороной, и это уже огромное облегчение. Разве что сонливость иногда подводит, но я научилась выкручиваться. На работе держусь сосредоточенной, а в свободное время крадусь в ординаторскую, чтобы вздремнуть. Пока никто ничего не заподозрил, и я постараюсь, чтобы так и оставалось.

Но тест надо убрать. Вот прямо сейчас. У меня нет другого выхода. Придумаю что-то на ходу — скажу, что срочно понадобился ватный диск или ещё что-то в этом духе.

Решительно подхожу к двери ванной и стучу.

— Ром, мне кое-что нужно взять.

Дверь открывается, и я замираю на месте. Рома стоит передо мной, мокрый, капли воды блестят на его коже, стекают с широких плеч вниз по груди и исчезают под полотенцем, которое он только успел обернуть вокруг бёдер. От него исходит тепло, влажный воздух ванной пропитан его запахом — чем-то чистым и свежим, почти пронзительно родным.