Гавидон с минуту молчит, а потом задумчиво изрекает:

– Когда я был в твоем возрасте и попал на службу - а выбора у меня не было, хоть я отродясь мнил себя пацифистом - меня сразу направили в автопехоту. Я хиляком был – соплей перешибешь, а автопехота – место непростое, сама увидишь. В первый же мой бой меня закинули на Мимас. Я тогда от страха чуть не помер. Такого наворотил с перепуга. Активировал плазматор, забыв снять с предохранителя. Но сослуживцы, жестоко подшучивающие надо мной во время тренировок, не дали мне пропасть. Присматривали за мной, пока я сам не научился нормально стоять на ногах, - он прокашлялся и продолжил, - Так вот. Кто мы определяет не наш страх. А способность его преодолеть. А еще в бою лучше всего проверяются люди, поверь.

Я ничего не ответила из уважения к товарищу. Хотя к моей способности преодолевать у меня тоже были вопросы.

– Почему тебя перевели в штурмовое подразделение?

Гавидон замялся.

– Да так, повздорил с одним командос… А на счет обучения не переживай. Я тебя натаскаю так, что все Морры обделаются, когда ты возьмешь в руки оружие.

Прозвучало двояко. Он хохочет, а я обреченно перевожу деньги в кассу.

На Дионе мы разделились. Гавидон сразу направился в казармы, а мне предстояло показаться в штабе.

Эта часть сектора была выполнена в очень лаконичном стиле и отличалась чистотой сравнимой с операционной. По улицам то и дело сновали роботы-уборщики. Дисплеи демонстрировали льды планеты за границей купола, подсвеченные холодным искусственным светом.

Довольно быстро нахожу нужное мне помещение. Подключившись через комм, докладываю о своем прибытии. Меня впускают, я миную три гейта, прежде чем попасть в комнату, обстановка которой мало чем отличается от уличной. Разве что есть несколько офисных шкафчиков, стол с терминалом и два стула.

Меня встречает человек в форме. Для служащего в автопехоте его физическая форма выглядит невнушительно.

– Рядовой Тетис Илина прибыла на службу, - докладываю я.

– Да-да, присаживайтесь, - мне указывают на стул, и я следую приказу.

Он что-то бегло набирает на терминале.

– Так-так-так. Первая единица службы, - протягивает он, -третья терция…

– Так точно, - подтверждаю я.

– Теория – отл… кхм… что по физ подготовке… ага…

Штабной отводит глаза от терминала и пристально смотрит на меня, сцепив руки и оперевшись на них подбородком. Взгляд его цепкий, въедливый. Я начинаю нервничать словно на экзамене.

– Встречались ли вы с кем по дороге из госпиталя сюда?

– Никак нет, - отвечаю я, стараясь, чтобы голос не дрожал, - За исключением старшего солдата Пимита, он также прибыл на службу в этот полк. Часть пути мы проделали вместе.

– Понятно, понятно... Иные контакты с посторонними?

– Никак нет, - слова вылетают сами собой, но я вспоминаю про случай с воришками и, несколько поколебавшись, решаю умолчать о нем. Этот инцидент может привести к разбирательствам и проблемам, например, у Гавидона за халатное обращение со служебным оборудованием. А у меня за игнорирование протокола взаимодействия с гражданскими лицами. Я должна была вызвать полицию, но я не сделала этого. Все это не стоит наших с Гавидоном голов. Человек в форме замечает, что я колеблюсь.

– В самом деле?

– Так точно, - уже увереннее подтверждаю я.

Он щурится, откидываясь на спинку кресла.

– Тетис, позвольте говорить с вами откровенно, - он делает многозначительную паузу, чтобы я осознала важность сообщения. Я осознаю, - Ваша скрытность не играет вам на руку. Если в штурмовом отряде и имела место некоторая разболтанность и, я бы даже сказал, вседозволенность, то на вашем новом месте службы такое будет невозможно. Автопехота – отлаженный механизм, в котором каждый винтик – на виду.

Его слова меня озадачили.

– Я вас не понимаю. Что вы имеете в виду? Это обвинения?

– Нет, - говорит он и добавляет, - Пока. Пока я всего лишь взываю к вашей гражданской сознательности.

– Моя гражданская сознательность способна выдержать любую, даже самую строгую критику, поверьте.

Я взволнована. Я себя никогда не считала ярым фанатом режима. Но свою гражданскую позицию всегда считала безупречной. Сам факт, что кто-то мог в ней усомниться, заставляет меня нервничать.

Меж тем штабной сменил въедливый взгляд на более добродушный.

– Похвально-похвально. Что ж, ступайте. Разнарядка вам уже выслана. Номер казармы и распорядок дня – в инструкциях.

– Есть!

Я вскакиваю с места - мне хочется побыстрее убежать из помещения, словно воздух здесь стал отравлен.

Но на выходе меня догоняют слова штабного:

– Служите хорошо, рядовой Тетис Илина. От вас все этого ждут.

– Есть! – повторяю я и спешно покидаю штаб.

Указатели привели меня в сектор с высокими потолками и широкими коридорами - казармы. Караул докладывает о моем прибытии дежурному, и тот проводит меня внутрь. Миновав столовую, несколько тренировочных полигонов и шумных комнат (сейчас было свободное время, и народ развлекал себя кто как мог), я предстала перед дверью моего нового жилища.