– Что? Мы же вместе решили, что вступим в ряды обороны…

– Я не об этом, - резко говорит он.

– Тогда о чем?

– Ты сама знаешь, не надо больше таиться. Уже все известно.

– Я не понимаю…

– Ты ведь связалась с гиперионцами, ведь так? Я знаю, ты давно этого хотела. Мечтала даже. Что они тебе пообещали? Место в научной группе? Новый паспорт?

– Чего??? Что ты несешь? Какими гиперионцами?

– Тетис, - холодно вздыхает мой возлюбленный, - Мне удалось поразбираться в твоем деле. Есть что-то, что ты не договариваешь руководству. И даже мне. Подозрительно. И я только по старой памяти это говорю, из уважения к нашему прошлому, так сказать. На что ты вообще рассчитывала, родная?

– Гастан, я правда не понимаю…

– Давай посмотрим фактам в лицо. Ты осталась единственной уцелевшей из всего отряда, а записи с твоих камер магически стерты. Зачем ты их стерла, Тет? Что ты сделала на Энцеладе?

– Я ничего не стирала. Как вообще это можно сделать? Я…

– Вот что, - Гастан взмахивает рукой, прерывая мой невнятный лепет, - Прямых доказательств, конечно, нет. Но тебе нужно хорошенько выслужиться, чтобы всех переубедить.

– В чем переубедить?

Гастан хмыкает, и в этой усмешке, в этом взгляде я не узнаю человека, который до сего дня был самым дорогим для меня на всем белом свете. Впервые в жизни ощущаю себя мучительно, безысходно одинокой.

– Я не предатель, - тихо произношу я.

– Вот и докажи это, - его полуулыбка сменяется серьезным выражением лица штабного лейтенанта, - Servire populo (1), - чеканит он стандартную речевку.

– Ipsa vita est (2), - тихо отвечаю я, наблюдая как он удовлетворенно кивает, разворачивается и растворяется в толпе снующих по сектору людей.

—

Прим. авт.: (1) - Служение народу; (2) - есть сама жизнь

—

Накануне вылета я не могу уснуть. Ворочаюсь в постели, пока она не превращается в мучительные тиски. Стараюсь никого не будить, хотя что-то мне подсказывает, что остальные тоже не спят - в комнате подозрительно тихо. Выхожу в коридор.

Ноги несут меня на тренировочный полигон. Только командир, то есть Аммирин, может запустить автоматику, но я встегиваюсь в первую попавшуюся броню и прохожу трассу без запуска учебной системы, в темноте, раз за разом отрабатывая все команды, пытаясь убедить свое сознание, что я все помню, что ничего не забыла.

Не знаю, сколько времени я там провела. Когда усилием воли заставляю себя снять броню и идти досыпать оставшиеся часы, вижу как заступает на смену дежурство соседнего взвода.

Повинуясь странному чувству, следую за двумя сменившимися солдатами. Наблюдаю издалека, как они переговариваются о чем-то, затем один из них сворачивает в санитарный блок. Я иду следом.

Когда я вхожу в помещение, он уже наполовину выстегнулся из брони. Стоит ко мне спиной, и я вижу какими страшными шрамами покрыты его правое плечо и спина.

– Тет?
– тихо произносит он.

Я не отвечаю. Не знаю, как он понял. Все равно.

Гавидон оборачивается на мои шаги, я подхожу ближе. Смотрю как он стремится унять сбивчивое дыхание. Касаюсь ладонью его груди.

– Завтра нас отправляют на Мимас, - говорю я, не сводя взгляда с татуировок на его смуглой коже.

– Тет, ты не должна…

– Молчи!
– резко обрываю его я, вскидывая голову, - Пожалуйста, молчи. Завтра мне нужно будет знать, что кто-то любил меня.

Он опускает руку на мое бедро, прижимая к себе, когда я обхватываю ладонями его виски, снимаю визир и целую глаза. То, что от них осталось.

– Если ты думаешь, что без этой цацки я не буду знать, как ты выглядишь, ты ошибаешься. Я всегда буду помнить.

– Я знаю, - выдыхаю шепотом, - Я знаю.

Итак. Вот он, возможно, последний день моей жизни.

Четвертый час полета. В голове ни одной позитивной мысли. Тревожность зашкаливает, хотя вначале все выглядело похожим на стандартные учения: облачились в броневые костюмы, спустились в шахту. Раз - и мы уже на корабле. Два - и мы в приграничной зоне с Мимасом.

– Флот расчистил дорогу, так что дел у нас немного, - говорит Амми, пока идет предбоевое тестирование автоматических систем брони, - Приземляемся, по координатам идем к цели, уничтожаем склад и возвращаемся к точке сбора.

Она обходит наш строй, приготовившийся к выходу в шлюзовую камеру, затем сама встает во главе, но продолжает говорить с нами по внутренней связи:

– Понимаю, скучновато. Вам бы хотелось поучаствовать в штурме Рибата. Но и на здесь большая ответственность. Цель - ключевое звено в снабжении врага боеприпасами. Вы справитесь на раз - в этом я уверена. Вернетесь героями.

Рядом снует инженер, тощий как жердь парень в комбинезоне и визире, младше меня. С каких пор в автопехоту берут таких молодых?.. Он собирает результаты тестов и дает отмашку по готовности.