Шрифт:
Лиза ответила практически сразу. Вернее, очень четко определила, в каком состоянии Анастасия, и прислала одно-единственное требование:
«Рассказывай!»
Набирать сообщение за сообщением, сидя напротив отца и видя, как его злит каждое прикосновение к виртуальной клавиатуре, оказалось на удивление приятно, поэтому девушка не ограничилась кратким изложением своего «падения», а описала пребывание в имении Жан-Жака Дангеля от начала и до конца во всех подробностях. Затем отправила Лизе запись, сделанную микродроном, и голофото своего лица. Со впечатляющим синяком на половину лица, опухшей губой и потеками крови на подбородке.
Реакции на эти послания пришлось ждать минут семь-восемь, но выражение лица отца, получившего и просмотревшего какой-то текстовый файл, порадовала ничуть не меньше, чем сообщение от младшенькой:
«Отправила ему список детских домов, принимающих на воспитание коров благородных кровей. С айдишками владельцев и управляющих. А под своей подписью добавила ссылку на личный идентификатор деда Борислава. Правда, сильно сомневаюсь, что он нас ему отдаст…»
Анастасия криво усмехнулась и мысленно вздохнула: переход в род Елисеевых ничего не решал. Ведь они с Лизой были девушками благородных кровей. То есть, ресурсом, способным упрочнить уже имеющиеся связи с другими родами или создать новые при наличии такой необходимости. А значит, должны были отыграть требуемые роли, причем в ближайшие год или два!
Нет, в том, что в роду деда Борислава эти самые год-два будут прожиты намного лучше, она нисколько не сомневалась. Но в то же самое время прекрасно понимала, что юридической возможности забрать их у отца у Елисеевых нет, и что любая тяжба ославит их с Лизой на всю Империю, а значит, еще и перечеркнет все надежды на более-менее равные браки.
«Надеюсь, деду ты ничего не пересылала?» - поинтересовалась она через пару минут.
«Я не такая дура, какой кажусь со стороны…» - прилетело в ответ. – «Так что ограничусь «теплой» встречей…»
Теплая встреча в исполнении Елизаветы Игоревны Шереметевой получилась короткой, но запоминающейся: встретив «Консул» рядом с его посадочным местом и дождавшись открывания боковой двери, она внимательно рассмотрела лицо Анастасии и в полный голос процитировала одно из любимейших выражений отца:
– Тварь, поднявшая руку на женщину, теряет право называться мужчиной!
– Зато эта тварь стоит во главе рода с тысячелетней историей . И искренне гордится тем, что… - начала, было, старшая. А когда отец рванул ее за рукав и развернул к себе, уставилась ему в глаза: - Что, ударишь еще раз?! Так бей: теперь я знаю, что ТЫ на это способен, поэтому нисколько не удивлюсь!
– Настя, ты опозорила ро-…
– Род опозорил ТЫ! В тот самый момент, когда проигнорировал хамское поведение урода, уверенного, что умение красиво танцевать дает право считать себя центром Вселенной и относиться к несовершеннолетней дворянке, как к продажной девке!
– Ты не понима-…
– Понимаю! Куда больше, чем хотелось бы: ты поднял на меня руку. В чужом доме и в присутствии постороннего мужчины. Потом подал руку не мне, а тому, кто оскорбил меня и словом, и действием. И, извинившись перед ним, утащил меня к флаеру, забыв о том, что все происходящее в зале снималось камерами СКН чужого особняка. Говорить спасибо, как ты, наверное, догадываешься, не буду. И возмущаться тоже. Толку с этого, если ты, по твоим же словам, потерял право называться мужчиной?
Скрип зубов и удар по обтекателю «Консула» оставили девушку равнодушной – закончив излагать свою точку зрения, она развернулась на месте, подхватила под руку младшую сестру и неторопливо пошла к лифту. Оказавшись в кабинке, без какой-либо спешки ткнула пальцем в сенсор нужного этажа. Потом величественно прошла по коридору до своей двери, вломилась в гостиную, поймала взгляд встревожившейся телохранительницы и требовательно мотнула головой в сторону спальни. А когда та рванула следом и, оказавшись в небольшой комнатке, плотно прикрыла за собой дверь, вопросительно выгнула бровь.
– Проверяла сервак СКН четверть часа назад. Мои закладки на месте. Так что тут можно говорить совершенно свободно.
– Радует. Хотя бы это… - вымученно улыбнувшись, буркнула Анастасия и рухнула на кровать. А через десяток секунд, оказавшись в объятиях и сестры, и единственной подруги, нашла в себе силы сбросить на ДАС запись с «Ангелочка», дождалась, пока Марьяна досмотрит ролик, и устало потерла лицо:
– Как видишь, «лучше» не стало. Даже после того, как он завел себе четвертую официальную любовницу. Ну, и что нам с Лизой теперь делать?
Младшенькая приподнялась на локте и плотоядно оскалилась:
– Для начала поставить крест на мечте всей его жизни! Представь, на Первом Весеннем Балу ты принимаешь приглашение на танец от его императорского высочества, ослепительно улыбаясь, проносишься с ним в вальсе целый круг по огромному залу и, приблизившись к отцу, в розовых грезах уже выдавшему тебя за него замуж, отвешиваешь кавалеру пощечину! Принц Мирослав взбешен, ты автоматом вылетаешь из списка девиц, претендующих на место его законной супруги, а отец в глубочайшем обмороке!