Белкина, явно услышавшая в этих словах куда больше нас, пересела на подлокотник кресла подруги, приобняла ее за плечи и ласково замурлыкала:

– Ань, насчет мороженого они не шутили, Зеленый Холм примыкает к Дворцовому, и как минимум три следующих месяца ребята проведут на Белогорье. Ну, и что нам мешает наведываться в гости?

…Следующие минут двадцать-двадцать пять мы уничтожали шоколадный торт, приготовленный на дворцовой кухне по рецептам со Старой Земли, пили очень вкусный черный чай и перешучивались. Мы с Забавой отрывались где-то в треть «силы», а Федосеева, Романова и Белкина по полной программе. Действительно по полной: в процессе этой пикировки они договорились не только о вполне реальном визите в наш новый дом, но и о спаррингах между Анной Николаевной и моими оторвами! А когда определились с правилами, начали подбивать попробовать на излом «целую Императрицу» еще и меня.

Я отказался наотрез, заявив, что не хочу заставлять ревновать «целого Императора», и вызвал шуточную обиду – дамы чуть ли не хором заявили, что отомстят, устроив групповой просмотр какой-нибудь жутко слезливой мелодрамы! Угроза, конечно же, «испугала», и я, схватившись за голову, изобразил отчаяние. Слава богу, в этот момент зашелестела дверь, ведущая во внутреннюю часть дворца, и в гостиную вошли Петр Николаевич и его старший сын Милослав.

Первый сходу вернул нас в кресла, ласково провел рукой по плечу «младшей» супруги и сел рядом со «старшей». А второй заинтересованно оглядел Забаву с Дашей и тоже попробовал пошутить:

– Только хотел похвастаться, что проявил чудеса красноречия и все-таки вытряс из Елагина ваши голофото, а вы уже без масок.

У меня зачесались кулаки, ботинки и стволы новых игольников. А Беклемишева равнодушно поинтересовалась:

– А зачем они вам, Ваше Императорское Высочество? На Первый Летний бал, до которого осталось всего ничего, соберется не одна сотня красавиц со всей Империи, и вам придется выбрать себе невесту.

– Я ценю в девушках не только красоту! – гордо подбоченился он. – Поэтому приглашаю на него и вас.

Почувствовав, что я начинаю закипать, Забава скинула в ТК требование не вмешиваться, набранное заглавными буквами, и все так же равнодушно пожала плечами:

– Спасибо за приглашение, но нас там не будет. Мы связаны сразу тремя клятвами. Согласно договору с вашим батюшкой уже сегодня улетим на Белогорье, где на протяжении нескольких месяцев будем изображать приманку для желающих отомстить за провал заговора. Следующие лет пять-шесть посвятим возвращению накопившихся долгов. А потом планируем жить в любви и согласии с мужчиной, который уже завоевал наши сердца и подарил нам свое.

Романов-младший, явно не привыкший слышать слово «нет», пошел красными пятнами, но наткнулся на гневный взгляд отца и сделал вид, что вполне удовлетворен полученным ответом:

– Что ж, достойная позиция. Кстати, а о каких долгах идет речь?

И нервно сглотнул, увидев плотоядный оскал, искрививший лицо Федосеевой:

– К людоловам Халифата. Они принесли в наши семьи кровь и смерть. Мы воздадим сторицей…

Эпилог. Дарья Федосеева.

11 апреля 2352 года по ЕГК.

…Перелет от Летнего Дворца до космодрома прошел мимо меня – до смерти устав от награждения, последовавшего за ним приёма и шестичасовой «беседы», во время которой Император и три его ближайших помощника доводили до Логачева свои пожелания, я отключилась чуть ли не раньше, чем упала в кресло «Жути». И продрыхла до самого приземления на летную палубу «Святогора». Хотя нет, дрыхла даже после того, как выбралась из машины. Просто стоя. Поэтому процесс ее фиксации на месте стыковочными замками субъективно уложился в одно-единственное мгновение. Зато неплохо взбодрило «прощание» с тяжелыми ботами огневой поддержки «Руслан», которые, как оказалось, не только сопровождали нас от Летнего Дворца, но и терпеливо дожидались завершения швартовки флаера: когда угольно-черные угловатые машины с эмблемами Императорской Гвардии на боковых обтекателях, крыше и днище включили всю иллюминацию и, одновременно клюнув носом, начали разгоняться вдоль рулежной дорожки, я, полуослепшая от разноцветных «зайчиков» в глазах, с большим трудом удержала рвущиеся наружу проклятия.

Зрение вернулось в норму только на адмиральской палубе, куда нас любезно проводил вахтенный офицер. Там я отцепилась от предплечья Ярослава, помахала ручкой ИСБ-шницам, обнаружившимся у соседней двери, и вломилась в «нашу» каюту.

Следующие несколько минут тоже не помню – реальность «мигнула», и хорошо знакомая обстановка гостиной вдруг сменилась полупрозрачными стенками душевой кабинки, а с ее потолка вдруг хлынул теплый дождик. Сил возмущаться коварству Локи и Панацеи не было. Равно, как и самостоятельно мыться. Поэтому я просто развела руками и виновато вздохнула.

Намек был понят правильно, и меня даже начали мылить. Но через считанные мгновения после прикосновения сразу четырех ладоней сон как ветром сдуло. Ибо сознание, балансирующее на грани забытья, уловило слово «будущее», сорвавшееся с губ Забавы. И вышибло меня в реальность:

– Как я понимаю, наши планы на будущее опять накрылись посадочной плитой от линкора?

Ярослав, обнаружившийся прямо передо мной, отрицательно помотал головой:

– Я бы так не сказал. Да, придется опять изображать наживку. Зато не просто так – после того, как этот договор будет закрыт, нас примут в любое спецподразделение с распростертыми объятиями. И, с достаточно большой долей вероятности, позволят заключить контракты на не самых кабальных условиях.