«То, что можно унести с собой» выбрала сама, подскочив к ближайшему столику, развернув виртуальное меню и ткнув пальцем в голограмму, изображающую чертовски аппетитную кулебяку. Потом огляделась по сторонам, сочла, что на фоне остальных посетителей этого заведения они с Анастасией выглядят очень даже ничего, и плюхнулась в кресло:

– Кулебяку надо есть горячей! Ждать снаружи редкий идиотизм…

– Дальше можешь не продолжать! – ухмыльнулась Настя, села напротив сестры и добавила к формирующемуся заказу две чашки чая. Потом откинулась на спинку, вытянула гудящие ноги и озвучила мысль, мелькнувшую на краю сознания: - Интересно, а как дела у Марьяны?

– Правильнее спрашивать «Каково ей сейчас»! – авторитетно заявила Елизавета, склонила голову к плечу и расплылась в ехиднейшей улыбке: - Кстати, можно и не спрашивать – стоит вернуться в «Полный отрыв» и попасться на глаза Добровольским, Гладковым или этим, как их, Канищевым, как мы быстренько окажемся в их каютах и сможем почувствовать то, ради чего нас бросила твоя оголодавшая подруга!

Несмотря на шутливую форму изложения мысли, посетившей младшенькую, Анастасия подобралась. И предельно честно ответила на вопрос, прячущийся в глубине глаз Елизаветы:

– Теоретически не против, ведь потеря девственности автоматически перечеркнет все матримониальные планы папеньки. Однако отдаваться тому, кто не заставит терять голову от предвкушения, не буду. Говоря иными словами, эти три компании – в дюзы «Левиафану». Впрочем, если кто-то из парней понравился лично тебе…

– Нет, голова пока на месте! – усмехнулась сестренка и тут же добавила: - Но выходить замуж за принца Мирослава не готова и я. Поэтому обязательно расстрою папеньку еще и так…

Глава 10. Ярослав Логачев.

23 марта 2352 года по ЕГК.

В каюту мы вернулись в начале восьмого утра по внутрикорабельному времени. Мыться я закончил за пять минут до выхода из аквапарка, однако, ввалившись в гостиную, пожелал девчонкам добрых снов и снова поплелся в

ванную. Смывать с себя отсутствующие запахи «посторонних» дам и избавляться от раздражения Панацеей. С последним было хуже всего – это чувство в отношении подруги детства появлялось настолько редко, что бесило до невозможности. К сожалению, хитрость не прошла – когда я закончил водные процедуры, оказалось, что девчонки, вроде как, засыпавшие на ходу, все еще бодрствуют, причем в гостиной. Вероятнее всего, задержавшись там для того, чтобы не позволить мне сбежать в свободную спальню. Я мысленно вздохнул, позволил «отконвоировать» себя к нашей кровати, положил оружие на полочку в изголовье, разделся, забрался под тоненькое одеяло и позволил спевшейся парочке пристроиться с обеих сторон. Но когда Забава, окончательно охамев, пристроила голову мне на грудь и заявила, что я был настолько хорош, что они с Дашей до сих пор под впечатлением, не выдержал и вышел из себя:

– Зачем. Ты. Притащила. К нам. Дашу?!

Как ни странно, на этот вопрос ответила не она, а Федосеева:

– Это была моя идея!

– Твоя?! – порядком удивившись, переспросил я, тут же заставил себя заглянуть в ее глаза и вообще потерял дар речи – вместо ожидаемых страха, презрения или омерзения в них читались облегчение, благодарность и затаенный смех! Если меня, конечно же, не обманывало зрение. Хотя нет, не обманывало – перед тем, как ответить на крик души, Спутница потерлась щекой о мое плечо:

– Как ты, наверное, догадываешься, после Фуджейры я отношусь к мужчинам, скажем так, с некоторым предубеждением. Ты тоже мужчина, и все эти дни я подсознательно искала в тебе хоть какие-то признаки скрытой порочности, запредельной жестокости, похотливости и всего того, с чем у меня теперь ассоциируются представители сильной половины человечества. Да, находить не находила, но все равно постоянно пребывала в напряжении, дожидаясь момента, когда ты, наконец, проявишь внутреннюю суть. А когда Люда и Инна уволокли тебя в комнату отдыха, вдруг поняла, что устала от неопределенности, и захотела увидеть то, с чем, возможно, придется столкнуться в будущем. Поэтому описала свое состояние Забаве, убедила ее в том, что лично для меня любая альтернатива лучше неопределенности и мук ожидания, кое-как пережила сорок минут бездействия и тихонечко прокралась… хм… в гости…

Слушая ее откровения, я разрывался от ряда взаимоисключающих чувств. С одной стороны, вспоминая свою реакцию на их внезапное появление в самый разгар «процесса» и на кое-какие нюансы последующего «шоу», плавился от злости. С другой представлял себя на месте этой девушки и допускал, что в сложившейся ситуации пришел бы к такой же безумной идее. А еще видел, насколько спокойна Даша, и отказывался понимать, как вести себя дальше!

– Вопреки моим опасениям, похотью, насилием и кровью у вас и не пахло… - не унималась Дарья. – Ты оказался настолько нежным, ласковым и чувственным, что я засмотрелась. Как на красивую эротику…

– Ну так! – гордо воскликнула Забава. – Он – лучший!

– Твоими стараниями! – буркнул я, чтобы дать себе еще немного времени для принятия решения. Да, мог бы запросто продолжить в том же духе, заявив, что она сама заставляла штудировать литературу и учебные курсы по сексуальным практикам народов Старой Земли, объясняла, что и как чувствуют девушки, и убеждала думать о них, а не о себе. А еще спаивала моих первых женщин, заставляла их описывать свои ощущения, после чего устраивала разборы допущенных ошибок и добивалась их исправления. Однако обсуждать эту тему в присутствии Федосеевой был не готов.