Шрифт:
– Да, моими! Ибо я предельно добросовестно растила мужчину своей мечты! – самодовольно ухмыльнулась Панацея. – И, кстати, вырастила!
– Подтверждаю: результат вызывает искреннее восхищение и томление души! – хохотнула Федосеева и вернулась к своему повествованию. – Именно поэтому оторваться от «просмотра» оказалось настолько сложно, что я зависла. А когда вы обратили на нас внимание, вспомнила о том, что мы с Забавой, вроде как, изображаем девушек, не вылезавших из твоей постели трое суток, и отыграла свою роль так, как сумела.
«Забава, пожалуйста, забери меня отсюда! А то не удержусь, снова отпущу тормоза и сдохну от истощения… - услужливо напомнила память. После чего «порадовала» картинкой-воспоминанием, показав раскрасневшиеся лица этой парочки, их пересохшие губы, желание, чувствующееся чуть ли не кожей, и… напомнила шуточку Панацеи, «плавящейся» от «всамделишней страсти»: - «Может, все-таки присоединимся? Хотя бы на разик-другой?!»
– Ладно, твои мотивы понял и даже, наверное, принял… - не без труда вернувшись в реальность, буркнул я и криво усмехнулся: - Только не понимаю, как теперь себя вести!
– Для начала прижми нас к себе, и потеснее… Затем одари каждую братским поцелуем в лобик или щечку… Пожелай добрых снов… И со спокойной душой закрой глаза… - намеренно делая длинные паузы между отдельными фразами, промурлыкало мое личное наказание, приподнялось на локте и подставило левое ушко. А когда я укусил его за мочку, включило режим врача: - Ибо напряжение мы все равно уже сбросили…
– Веди себя так же, как раньше! – покраснев до корней волос и опустив взгляд, тихонько попросила Даша. – Ведь не изменилось ничего, кроме моего внутреннего состояния!
Пообещав себе при первой же возможности дать Беклемишевой по заднице, я отвел в сторону руку, взглядом пригласил Федосееву занять «законное место» и почувствовал, что меня отпускает – вместо того, чтобы шарахнуться в сторону или сделать вид, что не понимает намека, она, не задумавшись ни на мгновение, прижалась к моему боку и положила голову на плечо…
…Ночью, вернее, утром и в начале дня по внутрикорабельному времени я просыпался всего один раз. От уже привычного сотрясения кровати. Заметив, что Даша лежит на левом боку, сжавшись в комочек, и опять о чем-то «говорит» с сестрой и мамой, заключил в объятия и на протяжении нескольких минут что-то ласково наговаривал на ушко. Требуемого результата добился на удивление быстро, поэтому заснул без труда. А через «миг» открыл глаза оттого, что выспался. И с наслаждением потянулся, благо обе руки, как ни удивительно, оказались свободны и не затекли.
Убедившись, что Даша спокойно дрыхнет на левом боку, посмотрел на Панацею, изображающую ее зеркальное отражение, и вспомнил о данном себе обещании.
Задница, обтянутая розовыми трусиками, была рядом, так что я посмотрел на часы, решил, что самое время для общего подъема, и приложился к аппетитной ягодице.
– За что-о-о?! – возмущенно взвыла Забава, прикрыв ладошкой пострадавшее место.
– За вчерашние шуточки в адрес моей Спутницы!
К моему удивлению, вместо того чтобы начать оправдываться или заявить, что была хорошенькой и не ведала, что творит, она безропотно признала вину и… снова подставила задницу:
– Шлепай дальше, заслужила!
Естественно, продолжать экзекуцию тут же расхотелось, и я задумался над формулировкой просьбы не смущать Федосееву врачебным цинизмом, но был перевернут на спину той, которую защищал, и припечатан к простыне двумя на редкость красивыми и сильными руками:
– Пусть шутит, ей можно! И ты шути. Причем так, как требует душа, ладно?!
Не поддержать жажду веселья, чувствующуюся в глазах и голосе Даши, было бы редким свинством, поэтому я «сглотнул подступивший к горлу комок» и отрицательно помотал головой:
– Нет, сейчас не могу, ибо пребываю в полнейшей прострации…
– Так и есть! – хохотнула Забава, успевшая не только повернуться к нам, но и оценить диспозицию. В смысле, заметить, что грудь Федосеевой, чисто символически прикрытая одной лишь полупрозрачной маечкой, зависла в каких-то десяти сантиметрах от моего лица, а я демонстративно пялюсь на тяжелое, умопомрачительно красивое и чертовски аппетитное полушарие. – Прострация полнее некуда. Ну, и какие тут могут быть шуточки?
– Разные! – назидательно заявила Даша, оказавшаяся ничуть не менее глазастой, чем Беклемишева, чуть-чуть согнула руки в локтях, коснулась соском моего носа и тут же отпрянула: - Но к хорошему надо привыкать постепенно!
Да, в этот момент она, вроде как, развлекалась. Но я был уверен, что эта шутка была завуалированным тестом на похотливость и далее по списку. Поэтому наступил на горло желанию ответить в том же стиле, закатил глаза и «сокрушенно» вздохнул:
– О, боже! Двух любительниц поиздеваться я не переживу…
– Пффф, в семье есть врач и о-о-очень мотивированная помощница, так что откачаем! – хохотнула Забава, от избытка чувств огрела меня подушкой и «расстроено» вздохнула: - Эх, повоевала бы еще, но организм категорически против. Так что развлекайтесь без меня.