– Не, мной и Танькой пока особо не полюбуешься. Но лет через пять-шесть, когда мы догоним и перегоним Дашу, придется!

Что на эту угрозу ответил Локи, я не услышала, так как снова сползла под воду. Увы, в этот раз нормально повеселиться не дала Забава, злобной щучкой сорвавшаяся со своего места и начавшая меня щекотать. Надо ли говорить, что мне на помощь бросилась Настя, а ей – Лиза, и что уже через несколько мгновений джакузи превратилось в поле боя? Наверное, нет. Стоит лишь отметить, что дамская часть компании, от души повоевав между собой, закончила сражение феерической победой над… единственным мужчиной. Защекотав его до икоты, а потом пару раз показательно утопив. И, естественно, потребовала репараций – позирования вместе с нами для голографий на память.

Танька Титова, придумавшая этот вид компенсации за моральный ущерб от неминуемого расставания, была уверена, что процесс получится веселым. Ан нет, всего через пару-тройку минут после начала позирования начал темнеть взгляд Шереметевой-старшей, следом за ней загрустила младшая, а потом проняло и Аню. Да так, что она чуть не разревелась. Тем не менее, задуманное мы все-таки осуществили. Сохранив на коммах по сотне-другой голографий каждая и обменяв их на все остальные коллекции. А после того, как закончили, вышибли плохое настроение мороженым, фруктами и лимонадом.

Ближе к полуночи, когда начала стихать и вторая волна веселья, Забава о чем-то пошепталась с Настеной, а через несколько минут та вдруг заявила, что день выдался уж очень тяжёлым, и нам пора отдыхать. Мелкие, конечно же, расстроились, но усиленно старались не показывать виду. Поэтому первыми выбрались на бортик и отправились сушиться в душевую кабинку. Шереметевы составили им компанию, потом пожелали нам добрых снов и увели Титовых в детскую спальню. А Беклемишева утащила меня в медблок, подошла к капсуле, поколдовала над панелью управления и подняла крышку:

– В поместье Логачевых, во время первого осмотра, я убрала блокировку проходимости фаллопиевых труб, которую тебе поставили в «Аише». А сейчас считаю необходимым вернуть ее обратно. Залазь.

Беременеть в ближайшем будущем в мои планы не входило, поэтому я согласно кивнула, без лишних слов забралась на ложе и почти сразу же отключилась. Пришла в себя, как водится, через миг по субъективному времени и через двадцать две минуты по реальному. Потом уступила место Забаве, накинула на плечи халатик, села на диван и пробездельничала еще столько же, изредка поглядывая на потемневшую крышку, чтобы хоть как-то отвлечься от полного раздрая в мыслях и чувствах.

Выбравшись из капсулы, Панацея как-то уж очень быстро разобралась с моим состоянием, опустилась рядом и притянула к себе:

– Давай перене-…

– Нет! – твердо сказала я. – Во-первых, мне до смерти надоело бояться близости с мужчиной, а Локи – единственный человек, которому я морально готова позволить разобраться с этой фобией. Во-вторых, я ненавижу неопределенность, поэтому предпочту ей даже крах надежд. И, в-третьих, до появления спасателей осталось всего ничего, и у нас нет времени на раскачку.

– Все правильно… - грустно улыбнулась она, задавила в себе все то, что прилагалось к напрашивающемуся «но…», и ласково растрепала мне волосы.

Я прикрыла глаза, пару раз глубоко вдохнула, а затем решительно встала с дивана и подала ей руку:

– Все, я готова. Идем…

– Идем… - эхом повторила она и, оказавшись на ногах, «расстроено» заворчала: - А Локи все-таки редкий гад! Ведь мог же потратить лишние десять минут и оставить нашей ВСД-шке доступ к синтезаторам. Но поленился – и теперь ни красивых платьев, ни сексуального белья, ни парфюма!

Перед глазами тут же замелькали фрагменты первых часов общения с мозголомами «Аиши» – демонстрация моей голограммы в умопомрачительно дорогих платьях с непременными шейлой, хиджабом или палантином и в последних коллекциях белья от известнейших модельеров Галактического Союза, «соблазнение» безумно дорогими старинными драгоценностями и эксклюзивным парфюмом, показ роскошных дворцов и всего того, что скрашивает жизнь наложницам богатейших людей Халифата. Не без труда выбросив эти картинки из головы, я вспомнила о наших договоренностях, замерла перед дверью, повернулась к Беклемишевой и криво усмехнулась:

– Забав, если честно, то после Фуджейры от всего этого только мутит. А за душу цепляет только искренность, нежность и тепло ваших сердец.

– Что, опять прихватило? – обняв меня за талию и заглянув в глаза, расстроено спросила она. А когда я утвердительно кивнула, обняла за талию и притянула к себе: - Если ты зайдешь в спальню в таком состоянии, то Локи решит, что это из-за него, и никакой ночи любви не будет. Значит, надо менять или настроение, или планы.

– Планы менять не будем! – твердо сказала я и провалилась в недавнее прошлое. В середину разговора, во время которого мы с Панацеей пришли к «окончательной редакции» наших договоренностей: