– Мр-р-р, – откликнулся Джеймс и внезапно схватил меня за руку всеми лапами. Попалась в пузную ловушку! Не закогтил, лишь обозначил когти, но взялся крепко.

– Честно говоря, это не совсем прилично, – укоризненно заметила я. – Вот так идти гладиться к барышне. И часто ты так идешь к кому-то на ручки?

И правда удивительно. Насколько я успела узнать, это не в характере Джеймса вот так вести себя. Он строгий господин кот, а не игручий и ласковый котейка.

– Мяу! Мяа-а-а!

Кот зевнул, и в это время Джеймс спросил человеческим голосом:

– Нашла себе нового питомца?

Я обернулась так резко, что едва не уронила кота с колен. Джеймс вошел в библиотеку и, подойдя к моему столу, свирепо посмотрел на кошака. А тот даже ухом не повел – продолжал раскидываться и клубочиться у меня на коленях, вдохновенно отдавшись этому занятию.

– Ох, прости, – я совершенно смутилась. – Он такого же окраса, как и ты, и я подумала, что…

– Где он такого же окраса? – нахмурился Джеймс и поднял кота за загривок. Тот сразу же сложил передние лапы, поджал задние и уставился с такой слезой во взоре, что обижавший котиньку должен был немедленно устыдиться.

Но Джеймса этим было не пронять.

– У меня оба уха рыжие. Вот тут пятна нет. Совершенно посторонний кот.

Обиделся. Да, он точно обиделся! Конечно, сравнили с каким-то посторонним котом…

– Надо тебе носить ошейник с колокольчиком, – улыбнулась я. – Тогда сразу будет ясно.

– Надо кое-кому быть повнимательнее, – заметил Джеймс и отпустил кота. Тот рванул за шкафы рыжей молнией, возмущенно завывая от такого обращения. Его можно было понять: пришел к девушке, погладиться и пообниматься, а тут вдруг за шиворот хватают.

Да, обычно в замках много котов. С полей приходят крысы и мыши, и усатое воинство их останавливает. Неудивительно, что я перепутала – рыжих котов в королевстве великое множество.

Но Джеймс такой один.

– Скажи, а ты дружил с котами? – спросила я. – Ну вот вы с братом принимали кошачий облик, шли гулять…

– Не дружил, – ответил Джеймс, усаживаясь за стол. – Обычно животные не любят людей в теневом облике. Коты чувствовали в нас конкурентов и лезли в драку. Про кошек даже не спрашивай, они нас кусали.

Я невольно почувствовала, как краснею.

– Зато мне удалось выяснить планы нашего хозяина, – сказала я, справившись с волнением. – И он поклялся основами земли и неба, что ничего не утаивает и не лжет. Вот, – я показала Джеймсу книгу, – он и правда охотится на Червозмея. Это настоящее существо, оно сейчас роет ходы под чайными плантациями. А Ширан хочет больше золота и власти.

Джеймс взял книгу, полистал, и было видно, что он смущен. Он ведь не поверил мне, когда я заговорила о мифическом существе, а в итоге оказалось, что я была права. Я рассказала о нашей беседе с Шираном, и с каждым словом Джеймс хмурился все сильнее.

– Почему он не рассказал обо всем с самого начала? Почему вынудил нас работать на него шантажом? Можно ведь было просто сказать нам правду, мы бы согласились.

Я понимающе кивнула. Работать на дракона – честь для человека. Мы бы не пошли в эту лабораторию – мы бы в нее побежали.

– Наверно, хотел, чтобы нам некуда было деваться. Потом, если просто нанимать, то придется нам платить, – ответила я. – А тут мы работаем не за деньги, а за жизнь и честь.

– Логично, – кивнул Джеймс. – Ты ему веришь?

– Я верю, что он не дал бы клятву, способную его убить. Так что будем работать дальше, – сказала я и поинтересовалась: – Как твоя рука, кстати?

Джеймс посмотрел на свою левую руку и тонкие нити зеленоватого дымка, которые окутывали пальцы, и ответил:

– Честно говоря, получше. Могу управлять мизинцем, да и остальные пальцы уже не такие деревянные.

– Значит, скоро тебе не нужна будет ассистентка, – заметила я, и Джеймс снова нахмурился.

Что такое? Не хочет расставаться со мной?

– Ассистентка нет, – ответил он. – А вот хорошая коллега да. Есть зельевары, которые работают парами, посмотри хоть на нашего Эдвина и его отца. Есть и семейные пары зельеваров, у мужа и жены разные направления, но все равно они вместе.

Отлично. Он видит во мне хорошую коллегу. Сама не знаю, почему мне вдруг сделалось от этого грустно.

Я ведь не должна грустить и печалиться. Ничего плохого не произошло.

Но все равно мне было не по себе, словно душа хотела чего-то большего, но пока не признавалась в этом.