— Благодарю, Иван Вениаминович.

Я воткнула флешку в ноутбук и щелкнула мышкой, открывая первый кадр. По залу пронесся тихий шепот.

— Не понял, — художник повернулся в мою сторону и нахмурился. — Извольте объясниться, барышня. Мы уже видели этот проект, и на данный момент он — лучший. Вы хотите, чтобы мы посмотрели его еще раз? Но ведь это не ваша работа… Я ничего не понимаю. Объясните, что происходит? Михаил Матвеевич, почему вы молчите? Это ведь ваша протеже, скажите что-нибудь!

— Вероника Сергеевна сейчас все объяснит, — голос Марсова был спокоен. Мне бы подобное самообладание!

— Дело в том, что «ДизайнПроф» презентовали мой проект… — начала я, но Шевелев вскочил с места.

— Не докажете! Это работа нашего дизайнера!

— Докажу. Вы позволите?

Баринов на секунду задумался, бросив на Шевелева быстрый взгляд, а затем кивнул: — Слушаю вас внимательно. Постарайтесь быть убедительной, барышня.

— Непременно буду, — кивнула, выбирая в файле нужный кадр. — Иван Вениаминович, вы помните, как выглядит ваша новая студия?

— Ну разумеется!

— А подсобное помещение? — я затаила дыхание, наблюдая за тем, лицо конкурента бледнеет все сильнее. Гиена явно не ожидала, что я в принципе начну говорить, а уж что предоставлю доводы в своей правоте — и подавно. Он чувствовал, что попал, но пока не осознавал масштаба катастрофы.

— Да, конечно, — слегка раздраженно бросил Баринов. — К чему вы ведете?

Кажется, я перебила потенциального работодателя, но…

— Сколько окон в подсобке?

— Два.

— Именно! Два! — на экране появился нужный кадр с видом подсобного помещения, на которым было нарисовано два узких арочных окна, похожих на бойницы. — В презентации «ДизайнПроф» вы видели одно прямоугольное окно. Эту ошибку я заметила накануне и исправила проект, а ммм… неуважаемый — я подарила гиене широкую улыбку — конкурент украл мою работу до того, как были внесены изменения. Не верите — можете еще раз посмотреть их девятнадцатый слайд.

В зале установилась звенящая тишина. Присутствующие молча переглядывались. Да! Я выиграла! Победила! Улыбка Марсова, его сияющие глаза были тому подтверждением.

— Желаете увидеть презентацию еще раз, Иван Вениаминович? — обратилась к мэтру, с трудом скрывая торжество.

— Нет, спасибо. Я помню вашу работу, Вероника Сергеевна, — хмыкнул художник, небрежно бросив руки на широкие подлокотники и вперив взгляд в Шевелева. — Благодарю вас. Давайте дадим слово последнему конкурсанту.

Фух! Баринов назвал меня по имени! Запомнил! И это слышали все! Я дрожащей рукой отсоединила флешку, передала ноутбук мужчине, сидящему рядом с Марсовым, и отключилась. В ушах — белый шум, перед глазами — еще один проект. Просто смотрю, отмечаю интересные задумки, оригинальные детали. Прихожу в себя от прикосновения босса.

— Ника… Нам пора, — пальцы Марсова лежат на моих плечах, голос доносится откуда — то сверху. Сейчас он стоит за моей спиной, а я все еще сижу и смотрю в одну точку. Зал переговоров пустеет, остаемся лишь мы. — Баринов огласит свое решение сегодня вечером.

Я до сих пор в легком шоке, похожем на контузию. Иду рядом с боссом, который припечатал мою руку к своему локтю. На широком крыльце мы останавливаемся в ожидании автомобиля.

— Умница, — он сгреб меня в охапку, аккуратно прижал к себе. Гладит по спине. Успокаивает, как маленькую, — все хорошо, ты справилась. Я думал, придется объявлять перерыв и заниматься расследованием.

— Я никому не отдавала свой проект, — слова даются с трудом, прорываются с болью. От напряжения потряхивает. — Не знаю, как он мог оказаться у этой… гиены. Вы мне верите, Михаил Матвеевич?

— Верю, пернатая, — мужское дыхание обжигает висок, а я растворяюсь в его тепле, тихом голосе и бесконечной синеве глаз. — С кражей я разберусь, не волнуйся.

Я не волнуюсь, честно. Мне хорошо. Так хорошо, как уже давно не было. Остановите время! Мгновение, ты прекрасно!

— Давай договоримся, что, когда мы наедине, ты будешь звать меня по имени.

Он добить меня решил? По имени? Хотя… я сейчас на все согласна.

— Ты слышишь?

Кивнула, не отрываясь от горячей широкой груди. Слышу. Стук его сердца слышу, дыхание. Рваное, хриплое.

— Слышу…

— Ну же… — заглядывает в глаза, затаив дыхание, ждет. — Скажи…

— Михаил…

— Да…

В коротком слове и паузе зачастую бывает больше смысла, чем в трех строчках текста или одной современной песне, от которой в памяти остается только бит. Бум — пам — пам — парам — парам! Тишину взрывает знакомый голос.