— Ну-у… можно, попробовать, ага, — Эдик несмело потянулся за деньгой, перехватил мой взгляд, полный одобрения, и радостно сунул купюру в карман.

Я знал, что Эдик парень пробивной, никого он подмасливать не будет, сам все разрулит, а деньги себе возьмет. Ну и пусть, на это я и рассчитывал.

— Короче… Это беглый зэк, есть информация, что он в Зарыбинске осел.

— Ха! У нас? Да ну, не верю. А что ему делать тут? Городок у нас красный, по понятиям никто не живет, пахана в Зарыбинске не имеется и отродясь не было. Он, может, попутал чего?

— Попутал — не попутал, это оставь мне, — хмыкнул я. — Разберусь. Вряд ли, конечно, его кодла мелкая знает, но если есть выход на более серьезных людей, поспрашивай. Скупщики, барыги, прочий нечистый на руку элемент мог его заприметить. Сам понимаешь, что обратиться он к ним запросто может. А деньги у него имеются. Он здесь у родственника заховался.

— А родственник кто?

— Информации нет, известно только, что служил во время войны у фрицев.

— Ого! Предатель, — уже с серьёзным видом присвистнул Эдик.

Конечно, в этом вопросе двух мнений быть не может — понятно, что взгляд фарцовщика сразу потяжелел.

— Он самый… Вряд ли ты за него что-то сможешь узнать, ведь он много лет уже прячется, твоя задача — вот этого, Сафрона пробить по своим каналам и связям. Ферштейн?

— Ес-с, оффкоз, — кивнул Эдик и, задумавшись, пробормотал: — Слушай… А я тут вспомнил вдруг, пару-тройку лет назад один тип коронки золотые Мехельсону сдавал. Я со скупщиком, старым евреем, можно сказать, местами на короткой ноге, он мне и рассказал. Что золото зубное странное было. Старое…

— Он что, возраст золота установил? Как?

— Да не то чтобы, но сейчас другие коронки делают, все больше с напылением, ну или примеси всякие. А тут прям сплошняком рыжье было.

— И что? Хранил человек зубы, хранил — и решил сдать.

— В том-то и дело, что зубов гораздо больше, чем тридцать два. От разных людей, получается…

Эдика передёрнуло, когда он представил, как они могли попасть к продавцу.

— О как… а вот это уже интересно. И где мне этого Мехельсона найти?

— Так помер Яков Андреевич, еще в том году от диабета преставился. Говорил я ему шоколад не кушать, а он что шарик круглый — и всё одно сладкое трескал. Сам он в Угледарске жил, а тип, который коронки привез, приезжал к нему туда из нашего Зарыбинска.

— Жаль, что умер… И что еще рассказывал про этого с коронками?

— Да не помню. Я тогда не особо и слушал…

— А ты напряги память, Эдик… Ты теперь агент. Или уволю на хрен.

— Вспомнил! Он говорил, что на машине мясокомбинатовской тот приезжал. Грузовик… Бортовой или будка, не помню…

— Уже кое-что… Молоток, Эдик.

И снова всплывает пресловутый мясокомбинат. Серая роба, про которую рассказывал Артищев, теперь вот и грузовик вел ниточку туда же. А коронки эти фашист мог и с людей снять пленных — или с трупов еще во время войны. Те, кто переметнулся к нацистам, зачастую не гнушались и зубным рыжьем. Шакалы, что с них взять… Нужно срочно посетить предприятие, а для начала расспросить еще одного моего друга. Предварительно справки навести, ведь он как раз там и работает.

Еще в холле общаги я услышал крики, которые катились по коридорам, как волны бурного моря. Почему-то вопли доносились из нашей комнаты. Я поспешил туда.

— Я ноги ему переломаю-на! — кричал Нурик, ударив кулаком себя в безволосую грудь. — Еще раз увижу, как к тебе цветочки носит, прибью обоих-на! Ты меня, Вася, знаешь!

— Прибьет он, как же?! — уперев руки в бока и наступая на Нурика через порог, громыхала Василина Егоровна. — Прибивалка еще не выросла!

— У кого не выросла? У меня не выросла? — выкатил в ответ грудь сосед, но его телеса не чета бидонам коменданта.

Та толкнула его огромной грудью, без рук, и Нурик отлетел на кровать.

— А у Семенова выросла, да? — ядовито хмыкал Нурик. — Ты проверяла, да?

— Дурак ты, Ахметов, — фыркнула коменда и, развернувшись, вышла из комнаты.

Хлопнула дверью и напоролась на меня.

— О, Морозов! Дружок твой совсем ку-ку…. Иди хоть ты ему мозги вправь.

— Что у вас опять? — улыбнулся я одним уголком рта. — Милые бранятся, что стены трясутся.